Князь мертвецов 2

— Мне… нам не понравилось вчерашнее поведение Людмилы Валерьяновны. — Ингвар, как всегда, прямолинеен, но сейчас обычно раздражающая бестактность германца показалась Мите спасением.

— Обоим не понравилось? — невозмутимо поинтересовался отец.

Ингвар гордо и непреклонно задрал голову, став похожим на идущего в бой гусака. Очень тощего гусака.

— И вы от всей широты и глубины своих оскорбленных юных душ сперва разнесли комнату Мити…

— Почему разнесли?

— Ну право же, сын, как еще можно назвать ободранные обои под неумело перевешанным зеркалом?

«Мара, нежить когтистая, — подумал Митя. — Да и Ингвар тоже, тот еще мастер.»

Ингвар ответил ему растерянным и одновременно возмущенным взглядом.

— А потом с утра пораньше удрали из дома и отправились… куда? — продолжил отец.

— Всего лишь опробовать автоматоны — мой и Зиночкин! Ингвар их оба починил — в подарок мне на именины! Ты знал? — с энтузиазмом откликнулся Митя. Губы его растягивала дурацкая счастливая улыбка. Значит, отец не сидел у себя, раздумывая, есть ли правда в словах тетушки, а пошел к нему и не обнаружил ни его, ни Ингвара. Это было очень плохо. Но почему-то огорчиться не получалось.

— Что у тебя именины? Вполне. Я, знаешь ли, тоже к этому событию причастен, — брови отца саркастически изогнулись.

— Нас вахмистр Вовчанский видел — неужто не сказал? — Митя старательно держал лицо.

— Почему же, сказал… ты ведь ему четкие указания выдал — сказать, если будут спрашивать. К счастью, я догадался спросить.

«Отец не только в комнату пришел, но и по городу успел порыскать», — сделал печальный вывод Митя. ощущение счастья отступило, сменившись настороженностью.

— Только на третьего вашего спутника молодой господин Альшванг не похож — отец оценивающего поглядел на него. — Ни ростом, ни костюмом.

— Никак нет, ваше высокоблагородие. — поклон Йоэля сделал бы честь любому из великих князей — идеально выверенный, невероятно грациозный и исполненный такого количества оттенков и смыслов, что даже самые большие знатоки светского этикета потеряли бы головы от восхищения. — Я присоединился несколько позже.

— Снова утренняя примерка? — хмыкнул отец — и видно было, что он ни единому слову не верит.

— Боролся с душевным волнением как мог ты же знаешь, для меня хороший сюртук — лучшее лекарство. — ровно ответил Митя. И вот ни словом же не соврал, что ж такое недоверие, даже обидно слегка.

— Неужто насчет сорочек альвийского шелка тоже договорились? — сейчас отец явно и недвусмысленно провоцировал. Какое коварство бить по больному!

— Увы, не в моих силах! — развел руками Йоэль, — да и откуда бы нам, простым провинциальным портным иметь аж альвийский шелк, ежели все поставки идут исключительно через посольство Альвиона в Петербурге, по собственному разумению лорда-посла.

— Вот именно, — кивнул отец. — А значит его контрабанда, случись она, не наносит ущерба империи и меня никак не касается. Как и все иное, не нарушающее закона и справедливости, — он оценивающим взглядом окинул все уменьшающуюся кучу железа, и снова испытывающе оглядел всех троих.

На миг Митя задумался. В справедливости того, что он сперва забрал железо, а потом отдал его законным хозяевам, он нисколько не сомневался. Но что касается законности… Она могла стать предметом обсуждений. А у него не было ни малейшего желания обсуждать уже завершенное дело. В будущее надо глядеть, в будущее.

— У меня есть долг и обязанности, но, мне бы хотелось, чтоб ты понял — тебя я готов защищать всегда, — тихо закончил отец.

Митя посмотрел на него испуганно: как можно, эдак откровенно при посторонних? Ингвар и Йоэль тоже явственно смутились и тут же деликатно ретировались в сторонку. Отец молча ждал, просто глядя сыну в лицо, настолько душевно уязвимый в своей внезапной открытости, что оттолкнуть его было бы поистине преступлением. На миг Митя даже почувствовал отчаянное желание кинуться к нему, вцепиться, как в детстве, и вывалить всё: жестокость ожидающей его судьбы, и тяжесть предстоящего решения. Ведь это же папа: умный-сильный-взрослый, лучше знающий… Он обязательно все решит и защитит!

Миг прошел быстро. Митя с силой потер обеими руками лицо, не заботясь о приличии это го жеста.

— Я — ценю. И благодарен. Мы пойдем, пожалуй, хорошо? А то катались долго, к реке ездили, у костра сидели. Признаю, засиделись, уж прости великодушно, но ведь ничего дурного не случилось, верно?

— И правда. Ничего, — эхом откликнулся отец.

— Увидимся дома, — не поднимая глаз, Митя попятился назад, ухватил Ингвара за рукав, приглашающе кивнул Йоэлю, и почти бегом кинулся прочь.

— А может все же стоит ему рассказать? — жалостливо спросил Ингвар. — Он бы вам помог.

Маме отец помочь не смог: и не потому, что был слаб, а просто потому, что это было не в его и ни в чьих силах. Мама умерла из-за него, Мити. Из-за того, что Моране-Темной потребовался Истинный Князь, и все остальное тоже только Митина забота. Не стоит впутывать еще и отца.