Князь мертвецов (СИ)

Послышалось или снаружи и впрямь донесся досадливый скрипучий вопль?

— Я осторожен! — сквозь зубы процедил Митя. Проклятый альв даже не представляет — насколько!

Он отстранил альва и присел на корточки у «своего» мертвяка.

— Что вы делаете? — спросил Йоэль.

— Пытаюсь его поднять! — раздраженно буркнул Митя.

— Зачем?

— Чтобы уложить обратно — неужели не ясно! Или вы сами хотите его раздевать? — он зло вскинул глаза на альва.

— И как — получается?

— Нет! — рявкнул в ответ Митя. И растерянно добавил. — Он почему-то не откликается! Совсем…

Ботинки альва — даже после карабканья в окно почему-то оставшиеся безупречно чистыми и сверкающими — протопали мимо, он наклонился и что-то поднял с пола.

— «Паныч, купи кирпич!» — с удивительным искусством подражая голосу давешнего мальчишки, сказал Йоэль и прямо перед Митиным носом вдруг повисла четвертинка кирпича. На крепком кожаном шнурке, намотанном на манер пращи.

— Не мелите чепухи! — Митя вырвал обломок кирпича и уставился на уцелевший край клейма. Клейма в форме серпа.

— Мне почему-то кажется, что после того, как господин трупарь долбанул «вашего» мертвяка этим кирпичом, поднять его уже не получится.

— Нет никакого мертвецкого кирпича! — слабеющим голосом выдавил Митя. — Я его выдумал! Для губернаторши…

— Ай-яй-яй, еще одну бедную даму обидели! Обманули! — покачал головой альв, — в любом случае, не пора ли нам убираться отсюда, пока господин трупарь не очнулся?

Словно в поддержку его словам из-за прозекторского стола донесся стон.

— Помогите! — прошептал Митя, наклоняясь над трупом.

— Я вообще-то портной для живых, а не камердинер для мертвых! — прошипел альв. В четыре руки они подхватили труп и с маху закинули его на стол.

Стон повторился, и за край прозекторского стола ухватилась рука. Зашарила в поисках опоры…

Митя стремительно накрыл мертвеца простыней и ринулся к окну. Ухватился за подоконник, подтянулся, ввинтился в окно, чувствуя, как Йоэль беспардонно подпихивает его в зад, пробкой вылетел наружу, протянул руку альву.

Они бегом ринулись прочь по переулку!

Остановились, только выскочив на Тюремную площадь. с большим трудом Митя заставил себя перейти на шаг.

— Трупарь — пропойца и… Да он сам решит, что ему померещилось! Надеюсь…

— Одежду-то мы снять не успели. Надеюсь, ваш проницательный батюшка не выйдет по ней на моих дядюшек. — с сомнением пробормотал Йоэль.

— Митя? Что это ты тут? — раздался за спиной удивленный голос.

— Отец… — безнадежно вздохнул Митя.

Глава 19. От барышень прохода нет

Лицо у отца было уставшим — будто спал он мало, или не спал вовсе. Под глазами залегли синие тени. Маячивший за его спиной усатый городовой с любопытством поглядывал поверх стопки пухлых канцелярских папок то на Митю, то на альва. Жандармский ротмистр Богинский, как всегда подтянутый, держался чуть в стороне, но его взгляд сперва скользнул пo Митиным растрепавшимся волосам, потом уперся в шею с запекшимся следом пореза:

— Первый опыт бритья, Дмитрий?

— Действительно, эк ты неловко… — отец поглядел обеспокоенно. — Сказал бы, я б тебя научил..

— Ничего, я… — Митя подтянул ворот сорочки и беззастенчиво объявил. — Это вот маэстро Йоэль был несколько неловок!

Альв воззрился на Митю в возмущении.

— Булавку воткнул? Не иначе как во всю длину. — вздернул брови ротмистр. — Мне казалось, вы шьете только на дам, господин Альшванг.

— Маэстро уже случалось обшивать мужской пол. — объявил Митя.

И ведь чистейшую правду сказал: мертвецу в переулке альв штаны подшивал? Подшивал!

— Так что я не первый. Да и я настаивал.

— Напористости господина Меркулова-младшего трудно противостоять, — светски улыбнулся альв.

— Стоило ли так давить на господина Альшванга, если к твоим услугам скоро будут лучшие столичные портные.

— Они не альвы. — мгновенно помрачнел Митя.

— Готовите триумфальное возвращение, Дмитрий? — протянул ротмистр. — Уверен, когда вы назовете своего портного — Альшванг из губернии! — Петербург будет потрясен.

Будь в городе лавочка пo продаже издевки с сарказмом, Богинский стал бы ее бессменным поставщиком!

Йоэль вспыхнул: мраморной белизны альвийский лоб вдруг пошел совершенно по-человечески некрасивыми красными пятнами, а кончики острых ушей аж засветились, как два фонарика.

Митя зло прищурился: ротмистр намекает, что его альвийский портной недостаточно хорош, потому что еврей? А не много ли этот жандарм на себя берет?

— Разделяю вашу уверенность, Александр Иванович, — мягко улыбнулся Митя. — Это ведь серьезные господа из жандармского управления сперва думают: кто альв, кто еврей, кто дворянин, а кто разночинец. А мы, светские щеголи, первым делом ценим хорошо исполненную работу и пребываем в наивном убеждении, что ладно скроенный сюртук национальности и вероисповедания не имеет. Так что да, я уверен, достоинства гардероба от господина Альшванга скажут сами за себя.

— Замечательно, что светские щеголи не вмешиваются в дело государственного управления, правда, ротмистр? — усмехнулся отец. — А то невесть до чего б дошли: может даже и людей стали бы оценивать как сюртуки. По достоинствам.