Князь Меттерних. Человек и политик

Ответные меры последовали незамедлительно. На курьера, отправленного Кингом к послу Каткарту в Петербург, в ночь с 25 на 26 февраля напали «уличные грабители», избили, отобрали сумку с бумагами. Так были получены необходимые улики. Хормайра арестовали, а эрцгерцог Иоанн был вызван в госканцелярию, где получил выволочку от брата-императора, припомнившего ему и былые провинности. Однако в Вене многие видели в противниках ненавистного министра героев. Кайзер же Франц в противовес антиметтернихским настроениям возвел своего министра в звание канцлера Ордена Марии Терезии, которого не удостаивался никто после смерти Кауница. Насколько силен был антиметтерниховский синдром, свидетельствует то обстоятельство, что он задел даже Шварценберга.

Хотя корпус под его командованием и пропустил русские войска через контролируемую им территорию, чем вызвал гнев Наполеона, поведение австрийцев, а точнее Меттерниха, оставалось загадочным. Австрийский канцлер — между двух огней: Наполеон требует реальной поддержки в соответствии с договором 14 марта 1812 г., в силу династических уз, а Россия, Пруссия, влиятельные силы в австрийской империи настаивают на присоединении к шестой уже по счету антинаполеоновской коалиции.

Уклончивость, двусмысленность, постоянное лавирование Меттерниха вызывают раздражение и подозрение у обеих сторон. Российский представитель в Австрии Штакельберг писал Нессельроде 12 марта 1813 г. о своих встречах с австрийским министром: «…вопреки всем моим стараниям он избегает откровенности с упорством, равным моей настойчивости»[252]. Меттерних уверяет русских, что ломает перед Наполеоном комедию, призывает их к терпению. Бубна, в свою очередь, старается «заговорить» Наполеона, представить в желанном для него виде позицию Австрии.

«Наша система, — откровенно писал Генц, — заключается в том, чтобы держать нос по ветру»[253]. Меттерних нашел весьма обтекаемое понятие «мобильность»[254]. Но чтобы получить необходимую свободу рук, ему следовало избавиться от сковывающих пут франко-австрийского союза. Получить вольную он задумал из рук самого Наполеона, пытаясь убедить его, что только свободная от всяких союзных обязательств Австрия будет пользоваться всеобщим доверием как посредница в деле мирного урегулирования.

Надо отдать должное проницательности британского агента Дж. X. Кинга, который за полтора года пребывания в Австрии в значительной мере сумел «раскусить» Меттерниха. В донесениях Кинга министру иностранных дел Каслри содержатся интересные наблюдения и выводы, в частности в донесении от 5 февраля 1813 г. Непомерному тщеславию Меттерниха, считает англичанин, соответствует «амбиция» быть «умиротворителем Европы». Именно это для него на первом плане, а не восстановление древнего величия австрийского дома или сокрушительный удар по Франции[255]. Нереальным считает Меттерних и восстановление того эквилибра, который существовал при старом порядке. «От автора брака эрцгерцогини с Буонапарте, — продолжает Кинг, — нельзя ожидать, чтобы он по собственной воле стал разрушать дело своих рук». Но в то же самое время он не будет сожалеть, увидев, что огромное преобладание Франции уменьшилось. Отмечает Кинг и исключительную самонадеянность австрийского министра: «Он льстит себя мыслью, что благодаря изощренному искусству ведения переговоров ему удастся преодолеть любые препятствия и перехитрить всех, с кем придется иметь дело»[256].

Кинг был прав, когда говорил о том, что Меттерних стремится выиграть время. Однако он допускал ошибку, приписывая творцу австрийской внешней политики пассивно-выжидательный стиль поведения. Парадоксальным образом выжидательная политика Меттерниха отличалась энергией и разворотливостью.

Меттерних в непрерывных разъездах, бесконечных переговорах с русскими, прусскими, многочисленными германскими государями, их дипломатическими представителями. Началось бегство из Рейнского союза. Средние и малые германские государства были нужны австрийскому канцлеру как противовес Пруссии, тем более что из этой страны звучали громкие призывы к национально-освободительной войне, к германскому единству. Если барон Штейн взывал к народу, то граф Меттерних стремился нейтрализовать его призывы, вербуя под австрийские знамена монархов.

Наряду с активной дипломатической деятельностью Меттерних занимается и военными проблемами. Корпус Шварценберга превращается в солидную армию численностью в 64 тыс. солдат. На подходе еще свыше 100 тыс. резервистов[257]. Канцлер стремится быть ближе к событиям, чтобы как можно скорее, в случае надобности, вступить в контакт с любой стороной, эффективнее выполнить посредническую миссию. Он мысленно проигрывает самые разнообразные варианты, имея в виду даже такой фантасмагорический, как соглашение между русским царем и императором французов. Забегая несколько вперед, любопытно отметить, что мысль о возможности нового Тильзита не покидала Меттерниха даже в канун битвы при Бауцене (май 1813 г.).