Князь... просто князь

Еще раньше на север ушел Рагнар Лодброк и Бьёрн, весьма впечатленные увиденным. Рагнар окончательно вдохновился завоеванием Британии. Бьёрн же должен был по весне вернуться и вместе с сыновьями поступить к Ярославу на службу. Что с ними делать наш герой пока не придумал. Но все одно — радовался. Сталь, данная викингам в залог пари, не прогорела в пустую. Слава же, которую он теперь обрел среди народов северных морей была сравнима с божеством. Он был уверен — его подвиги уже до весны доберутся до Ирландии и, вероятно, земель франков, преумноженные и приукрашенные. Скальды станут петь о непобедимом конунге. А рядовые викинги трижды подумают, прежде чем рисковать и идти в поход на того, за кого сражается лично Тор, приняв щит и копье, дабы не отличатся от простых воинов. А как иначе? Ведь иначе такие битвы не выиграть.

Хазары тоже ушли.

Очень напряженные и задумчивые.

Ярослав не поставил бы на жизнь и светлое будущее Захарии и ломаной медной монетки. Но надежды на то, что ему удастся с ними наладить взаимовыгодное сотрудничество, не терял. В конце концов его предложение было им выгодно. В какой-то мере. Во всяком случае этот формат взаимоотношений был намного лучше обычного противостояния и борьбы.

Шесть лет подходили к концу. Шесть долгих и очень насыщенных лет. Что будет дальше? Он не знал. Пелагея недавно родила ему второго ребенка. Снова сына. И это не могло не радовать. Жизнь вроде бы налаживалась. Но Ярослав не надеялся на то, что его оставят в покое. Особенно теперь. Да, пусть он и отказывается от престола, но его все равно считают наследником Вардана. Со всеми, как говорится, вытекающими…

[1] Конунг и его варианты, в разных языках, в том числе и князь, как славянская огласовка этого слова.

Эпилог

863 год, 25 ноября, Константинополь

— Значит консул… значит Новый Рим… — тихо произнес Вардан, после того, как Лев Философ закончил свой доклад.

— Legio aeterna vitrix! — Патетично произнес глава делегации. — И он действительно непобедим! Шутка ли? Двести человек вышли в поле против двух тысяч и устояли. Да, при поддержке стрелков. Но они устояли! На моих глазах! Это просто что-то невероятное!

— Легион… и как он его назвал?

— Legio I Venedica с легионным символом — скорпион. Он использовал раннюю символику легионов. Василий себе и титул взял не просто так. Явно с намеком.

— Я догадался, — мрачно буркнул Вардан.

— Насколько сильны эти… легионеры? — Поинтересовался Патриарх Фотий, на котором лица не было. Бледный. Мрачный. Подавленный… практически раздавленный…

— Если он соберет хотя бы три-четыре тысячи таких бойцов, то они смогут пройти победоносным маршем, разгромив все полчища магометан. Даже эти три сотни, каковые у него есть, включая полсотни лучников и всадников, уже смогут, приняв участие в крупной битве, переломить ее ход.

— А ты говорил, что не может быть, — тихо пробурчал Василевс, глядя на Фотия. — И вот — победа. И эти старые идолы вновь на его стороне. И они вновь оказались сильны. Ты слышал уже, что говорит столичная чернь?

— Поболтает и заткнется!

— Им кто-то рассказал уже всю эту ересь о том, что Всевышний имеет разные ипостаси. И что Иисус или Бог-Отец — это только одни из них. И что, ежели желаешь успеха в бою, то молиться нужно Аресу, который есть ипостась Всевышнего, как воина, если хочешь любви, то Афродите…

— Чушь! — Воскликнул Фотий.

— Но черни это понравилось. — Заметил Вардан. — Ты ведь знаешь, что они и так молились и молятся иконам, почитая их как идолы. Лев Исавр не просто так начался бороться с иконами. Василий же… он предлагает что-то с полностью противоположное. Он словно предложил черни то, чего они так давно искали… так жаждали… к чему стремились…

— Но это полностью противоречит учению Святых отцов основателей церкви! — Вновь воскликнул Фотий.

— Василий говорит, что в былые времена такое уже бывало, — произнес Лев Философ. — Что церковь изменилась невероятно с первых дней своей жизни. И что христианство семьсот лет назад и сейчас — это две большие разницы.

— Да что он понимает!

— Побольше нашего, — очень серьезно произнес Лев. — На какую тему я с ним ни начну беседовать — всюду чувствую себя неловко. В той же математике я чувствовал себя сущим неучем. Понимаешь? В математике! Он мне рассказывал такие вещи, о которых я даже не догадывался. На пальцах объяснял очень сложные вопросы, тревожащие меня как математика. Для него же они были повседневными. Механика и многое другое. Он может рассказать о природе света и молнии… объяснить, почему руда превращается в железо и прочее, прочее, прочее. Я очень сильно пожалел, что не записывал за ним. Василий без всяких сомнений — самый образованный человек в этом мире!

— Антихрист!