Князь Рюрик

И с этого момента для них начались дни безмерного счастья. При свиданиях Рерик шептал ей ласковые слова, которые не приходилось выдумывать, а они шли из самого сердца, говорил, что влюбился в неё по пути в Аахен, только боялся признаться даже самому себе. Она же с затаённой улыбкой отвечала, что только сейчас испытала, что такое настоящая любовь. В прежнем чувстве к Уто у неё было много детского, она не задумывалась об их отношениях, да и что могла понимать она в свои семь лет, когда состоялась их помолвка? Она держалась с ним, как с другими детьми, только был он для неё каким-то особенным другом, но не больше. Шли годы, но ничего не прибавлялось к её чувствам, всё оставалось по-прежнему. Как были их отношения детской забавой, так и остались ими.

Скоро они стали строить свои планы на будущее.

   — Я провозглашён князем бодричей, — говорил Рерик, — хотя ещё год вместо меня будет править Дражко. Я поставлю его в известность о своём предстоящем браке с тобой, саксонской герцогиней, и он не сможет мне препятствовать в этом. Вот уже семь лет царит между нашими племенами мир и согласие, поэтому никаких препятствий соединению наших судеб нет.

   — Мой род, — отвечала Ильва, — старинный и знатный. Мои дед и отец всю жизнь провели в войне против франков, стали хорошо известны в стране как мужественные и честные воины. На первое место отец ставит незапятнанную честь своего рода. Я для него — самая любимая дочь, он не будет противиться её желанию, тем более браку с таким женихом, как князь племени бодричей.

Так и решили: когда закончится сорокадневный траур по Уто, они объявят своим родителям о своём решении соединить свои судьбы.

А через две недели прискакал гонец из Падербори и сообщил, что в родной дом вернулся Уто, выкупленный из норманнского плена. Раздавленный новостью сидел в своей комнате Рерик, когда к нему вошла Ильва и с каменным выражением на лице сообщила, что исполнит волю родителей и выйдет замуж за Уто, а всё, что произошло между ними, они должны забыть и никогда не напоминать друг другу.

В тот же день она уехала в Альдинбург.

VII

Не сразу Рерик в полной мере ощутил свалившуюся на него беду. Сначала он почувствовал необычную пустоту вокруг себя. Вроде потерял что-то нужное и важное, а что — не мог сразу сообразить, мыкался из угла в угол, как неприкаянный. Только потом обрушилось на него что-то тяжёлое и страшное. Он не в состоянии был думать ни о чём, кроме Ильвы.

«Ильва, Ива, — повторял он бесконечно, — где ты теперь, моя Ивушка?» Его грызла тоска. Он не мог находиться на одном месте — непослушные ноги несли его по тем местам, где они бывали с Ильвой. Вот величественный храм, где она, скорбно склонив голову, молилась за всех живых и мёртвых. Вот здесь она подошла к его стенам и, повернув к нему прекрасное лицо, сказала: «Как люди сумели возвести такую красоту?». А здесь, в лесу, они впервые поцеловались, и до сих пор он чувствует её сладкий девичий запах…

Как-то оказался на рынке. На высоком помосте стоял облачённый в воинскую одежду мужчина и громко выкрикивал:

   — Кто хочет получить от короля хорошее жалованье? Кто хочет повидать дальние страны? Кто хочет поживиться хорошей добычей? Кто хочет весело пожить? Подходите и записывайтесь в королевскую кавалерию!..

Вокруг мужчины собралась приличная толпа, кое-кто подходил к столу, и сидевший за столом писарь заносил его в список, а потом рассказывал куда и как пройти.

«Вот где я смогу забыться и перестать думать об Ильве, — подумал Рерик. — Чужие люди, чужие края, всё чужое, ничто не будет напоминать мне о ней. Будто я заново родился, будто я совсем другой человек. Послужу годок в королевских войсках, наберусь франкской военной премудрости и вернусь домой. Как раз к этому времени мне исполнится восемнадцать, и я по праву займу отцовский престол. Решено, записываюсь!»

Он протиснулся сквозь толпу, ткнул пальцем в пергамент:

   — Пиши. Рерик из бодричей.

   — Славянин, что ли? — взглянув на Рерика крысиными глазами, прошепелявил писарчук.

   — Из них. Что, не устраивает?

   — Нас всякие устраивают. Главное, я за тебя получу приличную сумму.

Сбор добровольцев происходил во дворе королевской конюшни, где обычно объезжали лошадей. К Рерику небрежной походкой подошёл чернявый, с волнистой чёлкой воин лет тридцати, холодными глазами осмотрел с головы до ног, хмыкнул и, полуотвернувшись, спросил густым басом:

   — С конями знаком?

   — Немного.

   — Ну-ка оседлай вон ту каурую и сделай круг.

Рерик выполнил приказание. У воина немного приподнялась правая бровь, выдавая недоумение, раздумчиво поглядев на Рерика, он сказал:

   — А теперь вот тебе меч, покажи, как умеешь рубить головы неприятеля.

Вдоль дорожки были поставлены тонкие лозы. Рерик завёл коня на нужную позицию, наддал в бока и пустил его в галоп; начал стремительно взмахивать мечом в ту и другую сторону, прутики за ним торчмя падали в землю.

   — Хм, — только и сказал хмурый сотник. — Зачисляю тебя в своё подразделение. Получи коня, обмундирование, деньги на первое время. Кстати, за всё, что получишь, потом вычтут из твоего жалованья.