Князь Рус

На миг ему показалось, что, если поднырнуть под копье, а второе ухватить рукой и поднять кверху, он сможет навалиться на этого иудея и вдавить его вовнутрь их отряда… Но тогда хоть правый, хоть левый иудей просто всадят ему короткий меч в незащищенный бок… даже понятно, что всадит иудей справа в левый бок, прямо в сердце: наверняка это испробовали на учениях… он сам им дал целых десять дней!..

А если ухватить за копье и с силой дернуть на себя? Удастся выдернуть заднего копейщика вместе с передним щитоносцем. Опять не получится, брешь тут же затянется, как вода в омуте: вперед ступит щитоносец из второго ряда, а его, упавшего навзничь, тут же добьют в живот и грудь наступающие…

Он отступал шаг за шагом, с ужасом подумал, что стряслось бы, не выровняй они с иудеями тогда все поле, не убери коряги и камни. Тогда либо падали бы навзничь, подставляя голые животы этим страшным длинным копьям с широкими наконечниками, похожими на длинные ножи, либо вынуждены были бы поворачиваться спиной к этим же копьям. Иудеи отчаянно ждут этого мига, добиваются его, ибо тогда начнется уже не бой, а бойня…

Уже бойня, подумал он с отчаянием. Расплата за десять дней пьянки. За то, что разрешили им сновать по всему стану, вызнавая наше вооружение, наши воинские обычаи, привычки. За то, что сами даже не подумали узнать, как и чем будут воевать иудеи!

Сквозь завесу соленого пота, выедающего глаза, он увидел, как набросили веревки на беснующегося Бугая, свалили, стоптали, били по голове дубинами и вязали накрепко. В трех шагах от бугая Моряна в отчаянии раскачивает столб. Даже отсюда Рус видел, как блестит ее лицо, то ли от усилий, то ли от слез, хотя никто ранее не видел, чтобы богатырка плакала. Приставленный к ней мальчишка в страхе привел двух мужей, но те, вместо того чтобы смотреть за Моряной, не отрывали глаз от поля и не замечали, что путы богатырь-девицы слабеют.

Он видел, как Моряна высвободила руку. Красную, видно, содрала всю кожу. Хотел крикнуть, чтобы не смела, но в пересохшем горле был только сип. Сквозь красную завесу в глазах с трудом различил приближающиеся фигуры.

Стену из щитов.

Глава 12

Иудейский отряд надвигался ровно и уверенно. Рус слышал, как за стеной щитов, нарушив молчание, переговариваются быстро и возбужденно. Копья все так же лежали на плечах передних, а острые концы, с которых обильно капала кровь, смотрели в русов. Двигались иудеи быстрее и слаженнее, чем в начале схватки. Они обретали присутствие духа и умение прямо на глазах.

Рус перевел взгляд с иудеев на своих людей и впервые понял, что у иудеев целое войско, а у него – горстка растерянных и упавших духом людей, половина из которых уже ранена. Отчаяние нахлынуло с такой силой, что боль взорвала что-то в груди. Он внезапно ощутил освобождение: он уже не князь, ибо не может быть князем тот, кто так позорно привел русов к страшному разгрому, а он свободен… свободен умереть. То ли смывая позор, то ли просто уйти от укоряющих глаз русов, что остались за чертой и которых он теперь обрек на гибель.

– Мы не будем ждать, – крикнул он звучным, как боевая труба, голосом, – когда они придут и зарежут нас как баранов! Вперед!

Они все ощутили в нем перемену. Рус видел, как их плечи расправились, как в потухших глазах вспыхнули звезды. Уже нельзя ничего придумать, поздно. Но можно умереть, как и жили, красиво.

– Вперед! – крикнул Сова.

– Убивай!!! – закричал страшно Твердая Рука. Самый быстроногий из русов, он побежал на стену, а когда был в трех шагах от смертоносной щетины, внезапно отшвырнул топор и щит, с силой оттолкнулся от земли и прыгнул поверх копий, красиво раскинув руки, будто взлетел. Из задних рядов навстречу вскинулись копья. Массивное тело напоролось на тонкие жала, все услышали треск распарываемой плоти. Твердая Рука захохотал, раскинул руки и ухватил еще копья рядом, подтянул к себе, сразу сломал, ухватил еще два, в то время как железные острия вышли у него из спины, одно из-под лопатки, другое в пояснице.

Рус ощутил, что и он несется на стену щитов и копий с диким криком, в священном безумии богов. Его обогнали быстроногие Бусель и Черновил, прыгнули вслед за Твердой Рукой, один правее, а другой левее, повисли на копьях, хватая их голыми руками и нагибая к земле, в то время как в них спешно втыкали ножи и били топорами, но в стене из щитов и копий на миг возникла широкая брешь. Рус прыгнул уже на чьи-то головы, руки были на древках длинных копий. Красная пелена ярости застилала глаза, он слышал только шум крови, все тело сотрясала чудовищная мощь, и он радостно отдался ей, руки со скоростью молнии повергали наземь этих смуглолицых врагов, железо скрежетало на панцирях, металлических шапках, и всякий раз фонтанами брызгала кровь, он рубил, рассекал, сносил головы, разваливал людей от плеча до пояса, везде был крик, треск, лязг, отчаянные стоны умирающих.