Князь Рус

Подходя к костру, где сгрудились его старшие дружинники, теперь уже бояре, он услышал бодрый голос Ерша:

– Укрылся Бугай от холода рыбацкой сетью, трясется, но тычет пальцем в ячейку: мне даже тут холодно, а каково ж тем, что снаружи!

Посмеялись, Рус подумал благодарно, что Ерш своими нехитрыми шуточками умеет поддержать людей.

Хоть они и считают его своим вождем, но никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным и растерянным. Подошел, остановился, не зная, что сказать.

Ерш кивнул, похохатывал, а Сова переглянулся со своими людьми, вдруг поднялся. Глаза бывшего воеводы были внимательные и требовательные.

– Утро, князь, – сказал он негромко, но все услышали и умолкли. – Вели собираться. Надо выступать в путь… князь.

Дважды он назвал Руса князем, и оба раза он чувствовал себя так, словно кто-то ударил раскаленным молотом в спину. Князем не называли даже Чеха, а уж его, Руса, так можно назвать только в насмешку.

Но глаза Совы были серьезные и требовательные.

– Велишь ли, княже?

Рус, одолевая дрожь в горле, сказал сиплым голосом:

– Велю. Всем собраться. Проверить все, чтобы ничего нужного не оставить. Быть готовыми к дальней дороге.

Сова круто повернулся, зыркнул на своих соратников. Те вскочили, опрокидывая кружки и ковшики с горячим настоем трав.

– Слышали, – спросил Сова с нажимом, – что велел князь? Выполняйте.

Возле костра опустело. Рус все еще стоял как оглушенный. Еще вчера… ну пусть не вчера, но неделю тому он был одним из них. Вождем был Чех, они с Лехом его младшие братья. А сейчас…

Сейчас и Чех князь, мелькнула мысль. И Лех. Их отряд беглецов уже разрублен на три части, и каждая может вырасти в племя. Чеху уже предсказано, что он станет прародителем великого народа. И Леху обещано, что свой отряд превратит в большое племя, затем в народ, создаст великое государство, будет трясти вселенную, как медведь грушу. Но не всякое зерно, брошенное в землю, прорастает… Есть и слабые, что гибнут.

Он оглянулся на своих людей, с ним остались самые слабые, больные, раненые. Которых не захотели взять старшие братья. Или не взяли, чтобы с ним остался хотя бы кто-нибудь?

Кричали животные, люди уже суетились, запрягали волов, седлали коней. Один высокий человек в одежке волхва обернулся, Рус узнал Корнилу. Тот оскалил изъеденные желтые зубы в хитрой усмешке:

– Тебя, как я слышал, уже князем кличут?

– Надсмехаются, – буркнул Рус.

– Так думаешь?.. Нет, пока ты спал, мы много ­переду­мали.

– Кто?

– Сова, Ерш, Моряна, я… Теперь ты наш вождь. Но если отныне мы будем зачинать новое племя, то ты отныне – князь. Надо додумывать новые уставы и правды…

– Погоди, – прервал Рус. – Ты можешь сказать мне свою настоящую цель? Я не поверю, что ты остался из любви и дружбы ко мне! Ты меня не знал, я тебя раньше никогда не видел. Ты и в Исход как попал, непонятно.

Старый волхв покачал головой:

– Если бы мне было двадцать весен, не пошел бы вовсе. В сорок лет – пошел бы с Чехом или Лехом. Но я стар, потомства мне уже не оставить. Так зачем мне великое будущее Чеха? Не менее великое – Леха?.. Я – волхв, понимаешь? А волхва хлебом не корми, дай прикоснуться к тайне. Больно странное знамение выпало тебе. Если бы просто смерть от голода, холода или чужих мечей – это я бы понял. Но солнечные боги смолчали, ибо не узрели твою судьбу, а полуночные боги… или демоны дали странные знаки, которые я прочесть не мог. Мой смертный час близок! Умереть ли в дороге к счастливой жизни племени Чеха или умереть, увидев тайну, что ждет тебя?

Он смотрел с легкой усмешкой. Рус ощутил от взгляда старого волхва смертельный холод, словно стоял в глубокой могиле, куда не достигало солнце.

– Да, – прошептал он раздавленно, – ты настоящий волхв. Быть бы мне настоящим князем!

– Ты будешь им, – сказал тот серьезно.

– Долго ли?

Он усмехнулся, и волхв в ответ раздвинул губы в понимающей усмешке. От повозок донеслись крики, тоскливо замычали коровы, словно предвещая беду. Пробежали дети, затаптывая костры, заливая водой.

Край неба озарился нежно-розовым светом. Вспыхнуло первое облачко, алые лучи ласково подсвечивали его снизу, и оно казалось разогретым над спрятанным за виднокрай очагом, а верхушка еще темная, холодная. Повозки уже выступали на светлом небе четко, а скот сбился в кучу, согреваясь, терся друг о друга, взревывал.

Подскакал Буська на дрожащем от жажды скакать по утренней росе коне:

– Все собраны, князь!

– Коня, – потребовал Рус. – Сова и Моряна поедут со мной впереди.

– Что делать мне?

– Ты… гм… ты отныне княжеский лазутчик. Как мы с Лехом, так теперь ты один будешь выезжать далеко вперед, все вызнавать, высматривать: как удобные спуски, так и водопои, словом, все-все.

Буська завизжал, подскочил в седле, едва не упал. Глаза стали круглыми от счастья.

– Княже!.. Жизнь положу, но сделаю все. Не ­сомне­вайся.

– Ты мне нужен живым, – ответил Рус сурово. – Молод еще жизнь класть.

– Да знаю, знаю, потомство надо. А чё, я хоть сейчас…

Рус замахнулся плетью, Буська завизжал и умчался.