Князь Семен Пожарский и Конотопская битва

В настоящее время в урочище Сарановка можно увидеть большой могильный холм и неизвестно кем и когда поставленный каменный крест. Судя по внешнему виду, холм неоднократно подвергался набегам различных «копателей». Упомянутый крест с изображением распятого Христа и каменная плита, на которой высечены православные символы, находятся в северо-восточной части лесного урочища.

«Новгородский хронограф» в гибели конницы Пожарского прямо обвиняет Трубецкого: «И како бой бысть с царем ханом, и посылаше (Пожарский — И.Б.) весть к боярину князь Алексею Трубецкому с товарищи, и он о сем отказал: «Своею-де волею ехал, тако и промышляй, и я ему помогать не буду»[151].

Если это не выдумка автора хронографа, то возможно имевший место конфликт между воеводами получил отражение в соборном деянии об уничтожении местничества от 12 января 1682 года: «… и от того их (воевод — И.Б.) несогласия многий упадок ратным людям учинился, а именно под Конотопом и под Чудновым, и в иных многих местах»[152].

2 этап: Оборона князем Г. Г. Ромодановским переправы через р. Куколку между Сосновкой и Шаповаловкой

Разгромом отряда Пожарского битва не закончилась. Узнав о его столкновении с крупными силами противника, конные полки Ромодановского двинулись к нему на помощь, к сосновской переправе. Предупреждая действия русских, туда же подошли основные силы Выговского. Вот как сообщает об этом сам Выговский: «дня 29 июня старого стиля (ошибка Выговского — 28 июня), в праздник Св. Петра и Павла, став около Сосновской переправы, застали там пятнадцать тысяч москвы, что обороняли одну переправу. Другая часть (москвы) стояла наготове»[153].

Участник боя, поляк Т. Карчевский так сообщает о прибытии гетманского войска к Сосновке: «28 июня, согласно старого календаря, идя под Конотоп, чтобы освободить пана Гуляницкого из осады, встретили мы в миле от Конотопа на переправе Москвы пятнадцать тысяч, которых пехота казацкая и драгуны обстреляли у переправы»[154].

На самом деле Ромодановский имел под своим началом немногим более 3 тыс. всадников. Князь привел к переправе только дворян и детей боярских, рейтар и драгун Белгородского полка. Вся его пехота осталась в шанцах под Конотопом, и, соответственно, в происшедшем бою участия не принимала.

Получив сообщение от вырвавшихся из татарского кольца о том, что он уже не в силах помочь Пожарскому, Ромодановский закрыл дорогу Выговскому к Конотопу. Тогда же, вероятно по его приказу, был разрушен деревянный мост через Куколку.

Как сообщает автор анонимной «Рифмованной хроники» 1682 года, «скоро сильная московская конница заступила путь (Выговскому, ставши) в миле, на одной далекой непроходимой переправе»[155].

Трубецкой не мог послать значительных подкреплений на помощь Ромодановскому. Его пехотные полки продолжали блокировать конотопский гарнизон. Под «другой частью (москвы)», стоявшей «наготове», вероятно имеется ввиду конный резерв Трубецкого — рейтарский полк В. Змеева (около 1200 чел.). Рейтары Змеева, судя по имеющимся данным о малых потерях его полка, приняли участие в бою только в конце сражения.

Для поддержки Ромодановского Трубецкой мог также выделить оставшуюся у него часть воеводского полка воеводы А.В. Бутурлина, состоящую из сотен дворян и детей боярских (около 500 чел.). Выделенных сил было явно недостаточно. Они помогли отрядам, оборонявшим сосновскую переправу, но и сами понесли серьезные потери.

Как следует из сведений о численности названных соединений, общее число оборонявших переправу, с учетом возможно подошедших подкреплений, не превышало 5 тыс. человек.

Выговский имел трехкратное численное превосходство в людях, но это ему не помогло. Ромодановский спешил свою конницу. Укрепившись на правом берегу Куколки в окрестностях села Шаповаловка, он принял на себя удар значительно превосходящих сил неприятеля. Деревья и кустарники по правому берегу Куколки служили естественным укрытием для обороняющихся. Небольшая речушка стала для Выговского серьезным препятствием не столько из-за своей ширины, сколько из-за болотистого и очень топкого берега.

Упорный бой за переправу продолжался до позднего вечера. Все атаки врага были отражены. Казаки Выговского, наемники и поляки снова и снова безуспешно пытались форсировать Куколку. «Рифмованная хроника» говорит о том, что гетман даже «зарылся в землю» — «засел в шанцах с драгунами и пушками». Казаки Выговского сражались неохотно, прежде всего, из-за низкого боевого духа и нежелания воевать с русскими. Ненадежность казаков вынуждали изменника не рисковать. Большие потери могли вызвать недовольство и бунт против гетмана. «Татары и казаки стремились перейти (реку), но не могли (найти надлежащего места переправы)» и поэтому долго не добивались успеха[156], — сообщает «Рифмованная хроника». Там же сказано, что «казаки Выговского с пушками мало атаковали, поскольку из-за сильного отпора Москвы не хотели подвергаться опасности».