Князь Стародубский

— За вас, уважаемые. За то, что только благодаря вашей неустанной деятельности, все части этого огромного мира хоть как-то связаны между собой и могут наслаждаться результатами трудов друг друга.

Выпили. Вино булгарам явно зашло, заулыбались. Любава наполнила бокалы по новой и стала разливать горячую уху. Пока дело дошло до закусок успели выпить еще несколько раз. Я по чуть-чуть, купцы от души. Посидели, поболтали о новостях. Я им про Русь и страны Запада, они мне про Юг и Восток.

— Что слышно про монголов?

— А! — Отмахнулся Кочубай. — Что говорить об этих варварах? Дикие люди. Разорили такой прекрасный край, как Хорезм. Теперь тоже творят в Персии. Торговля хиреет, с каждым годом. Некому заниматься ремеслами, города в руинах.

— Ходят слухи, что они покровительствуют торговле и защищают купцов. — Заметил я.

— Это так. Все же монголы не совсем звери и понимают важность нашего дела. Но! Что толку, если некуда везти товар, никто его не купит в сожженной деревне?

— А что говорят ваш правитель и беки по поводу их натиска на границы?

— Мне не ведомо, что они говорят. Или что думают. Скажу только за себя, князь. Четыре года назад мы их наголову разбили, когда они возвращались домой. Сабудэй еле ушел, а Джебе так и остался на поле. Я сам там был, князь. Так что один раз разбили, разобьем и другой. Хотя война в пограничье не прекращается, но успехов у врагов почти нет.

— Ну-ну. Кстати, не желаете попробовать красного. Оно покрепче, немного, но такое же вкусное.

Купцы уже захмелели, но все же с сомнением посмотрели на второй кувшин. Решившись, согласились. Выпили еще.

— Хочу купить у вас всех невольниц и жеребцов. — Заявил я.

— Это очень хорошо! — Обрадовались те. — Думали до самого Владимира добираться придется.

— Сколько желаете за все?

Начался торг, вялый правда какой-то.

— А нет ли у тебя, князь, еще такой посуды на продажу?

— Как не быть. Только дорогая она до ужаса. Очень тонкая и трудоемкая работа. Это ведь все из горного хрусталя выточено, который добывают с огромным риском только далеко на севере, в краях саамов.

Прониклись, стали торговаться активнее. Я отметал все их предложения с негодованием. Право слово, что за цены! Ходили вокруг да около еще минут сорок, наконец озвучили то, чего я ждал. Я им сервиз, ну и вооон ту безделушку (кивок в сторону зеркала), а они мне пять невольниц и одного жеребца. Я засмеялся.

— Всех. Всех невольниц и всех жеребцов за сервиз. А безделушка стоит, как два таких сервиза и пытаться меня обманывать не хорошо.

Опечалившиеся торговцы выпили по новой и стали меня уговаривать не заламывать так цену всяким пустяковинам. Но я уперся. Предложил им вспомнить как часто и много ли они видели таких товаров? А девок и жеребцов пруд пруди во всех землях. К тому же я намекнул, что эта сделка не последняя, я им еще сделаю заказ на кое-что, и уж тогда они свое наверстают. В конце концов ударили по рукам. Им сервиз и зеркало поменьше, мне все девки и жеребцы.

Сисястую получил Беляй, вместе с жеребцами, одну оставил себе, остальных велел поместить пока в усадьбе и строго охранять. Молодых мужиков у нас полно, могут не удержаться и использовать до смерти. Купцам заказал еще с десяток невольниц и столько же кобылиц. Обещал за все два сервиза и три таких же зеркала. Те посовещались и пообещали привезти или поздней осенью, или уже следующей весной. Скорее второе.

День обдумывал, как бы все половчее организовать, потом вызвал холопку Куницу и спросил прямо:

— Хочешь на волю?

— Нет!

Вот те раз.

— С дочерью отпущу.

— И куда я пойду, князь? Я двадцать лет при тереме твоего отца, теперь у тебя. А кто у меня есть там? — Она махнула рукой в сторону ворот.

— Может родичи остались. Я бы помог добраться до родины.

— Почему хочешь меня прогнать, князь?

Я объяснил, что я хочу на самом деле. Особенно упирал на предполагаемые выгоды для нее.

— Кстати, если захочешь, живи сколько нужно при моем дворе, не прогоню. От двух лишних ртов не обеднею. Некого мне больше на это место поставить.

Куница подумала и согласилась. Обсудили детали. Затем велел привести невольниц.

— Вот что девы, понимаете, мою речь? — Я говорил на половецком.

Те неуверенно закивали. Что ж, буду мучатся, но мысли свои в их головы донесу. Это заняло несколько больше времени, чем я рассчитывал. Короче, решил я создать бордель, для своего воинства. А то скоро парни до непотребства дойдут. У них сейчас, почти у всех, период гиперсексуальности, готовы засунуть во все, что имеет хоть какое-то отверстие. Пока жили у себя, им было проще. Нравы в это время совсем не строгие. А вот у меня им пришлось туго. Негде и не с кем. Как-то раньше я об этом не подумал. Мне тут священный отряд, как в Фивах, даром не нужен.