Князь Стародубский

— Забавно было смотреть на вас, — прикалывался старый, после приветствий и объятий, — насмеялись до колик. Но знаешь, у меня глаз замылился, каждый день видел, как он растет, а недавно ездил в Стародуб, вернулся через две недели и замер так же, как и вы.

— Зодчие и артель уплыли месяц назад. Остались грек и немец. Пьяницы и схизматики. Пол погреба в усадьбе осушили. Владимирцы обещали в следующем году закончить отделку. Я им положенное заплатил. — Продолжал делиться новостями боярин. — Уплыли довольные. У них заказов сейчас на десять лет вперед. Все, кто видел эту крепость, желают, чтобы им строила палаты, или церковь, именно эта артель. Некоторые приплывали просто посмотреть.

— Кнутович, давай я закончу с походом, всех распущу и поговорим?

— Управляйся, князь. — Усмехнулся Дружина.

Нашел взглядом Илью, подозвал.

— Это крестнику, будут вместе расти. Псина быстрее, само собой, станет защитником. — Вручил щенка витязю.

Тот попав в лапы богатыря тут же цапнул его за палец и стал грызть.

— Ого! — Восхитился Муромец. — Настоящий воин.

— Добычу и подарки эмира тащите в усадьбу, — приказал своим парням, — потом до завтра свободны. Расслабьтесь, но все серебро не пропейте и лагерь не сожгите.

Те довольно заржали и потащили тюки на гору.

— Ладьи в сараи затягивайте, посмотрю завтра, — обратился к старшине моих ладейщиков, — как ударят морозы, начинайте заготавливать и сушить древесину. К следующему походу мне нужно 25, а лучше 30 ладей.

— Что ты, князь! — Испугался тот. — К лету не успеем!

— Летом мы никуда не пойдем, так что у тебя есть полтора года.

Забрав у девчонок корзинку с оставшимися щенками, самих лекарок отпустил в лагерь.

— Ну что бояре, попируем?

— А то как же! — Хором ответили Дружина и Федор.

В усадьбе меня ждало письмо от Великого князя, запечатанное.

— Гонец сказал, что это не срочно. Так что не открывали, ждали тебя. — Объяснил старый.

— Давно гонец был?

— Две недели назад.

Значит еще подождет, не к спеху.

— Что в лагере?

— Твой Петр гонял их на учения, два раза, в июне и в октябре. Все целые вернулись. Витязей и кметей посылал, попугать, по его просьбе. — Улыбнулся Дружина. — Говорит, что обучает новеньких. Всего в лагере уже 1200 душ, это без тех, кто с тобой ходил. Шесть сотен гривен в месяц уходит на круг! Можно год большую дружину содержать.

— Где ты найдешь дружину? — Возразил я. — Витязи, не чьи, по дорогам толпами не шляются. А сколько с девок и трактиров серебра возвращается?

— Когда как, — ответил Федор, — иногда 50 гривен за месяц, иногда больше.

— Надо придумать еще какую-нибудь замануху для войска, чтобы тратили серебро, да в мой карман. — Задумчиво произнес я.

— Зодчие сказали, что в следующую осень можно будет переезжать в замок. Весной они заготовят черепицу, покроют все крыши. Сейчас дранка там. Доделать нужно печи. Колодец твой немец выкопал, я смотрел, вода есть. Но он сказал, что надо бы его переделывать, что-то ему не нравится. Притащил несколько плотов с горой булыжников откуда-то и посадил слобожан обрабатывать, показал как. Говорит для двора в замке. Платит им по куне за десяток, за твой счет, между прочим. Вся слобода с утра до вечера стучит.

— Молодец, немец! Пусть стучат, заплатим. Что в Стародубе?

— Григорий, тиун и Ингварь разругались в пух и прах из-за деревеньки. Она на острове, на реке. Один говорит моя, другой князева. Разговаривают сквозь зубы, но делу это не мешает, работают сообща. Хотя я посмотрел, как молнии среди них проскакивают и испугался даже. — Усмехнулся Жданович.

— Что за деревенька?

— Рыбачья артель там живет, три двора. На городской рынок свежую рыбу поставляют, каждое утро. Зажиточная. Остров высокий, хоть и не большой, не затапливает. Есть и поля, и огороды.

— Ладно, разберусь. Что еще?

— На все поместья, не розданные, уже есть желающие. Сидят в Стародубе, тебя ждут. В основном, кмети с юга. Но есть и местные, с Владимирских земель. Одно поместье уже освободилось. Владелец, молодой суздалец, сильно простыл на охоте и помер. Детей у него нет, так что вернулось тебе. Выходит, что 54 помещика уже есть, 45 ждут крестное целование.

— Пока река не встала, нужно ехать в город. Думаю, придется собирать в феврале всю помещичью конницу, наших витязей, кметей и проводить совместно с пехотой учения. Сдается мне, что Великий князь нас в поход зовет. — Кивнул я на пока не распечатанную грамоту.

— Куда? — Хором спросили бояре.

— В моем мире ходили на Михаила Черниговского, под Козельск.

— Чем закончилось? — Поинтересовался Дружина.

— Ничем. Потоптались под Серенском да и помирились. Проведем учения и в начале марта, полагаю, прогуляемся до черниговских земель.

— Так может в походе и потренируемся?

— Да ну, позорится еще. У меня в пехоте много новеньких, да и помещики не знают, что от нее ждать, в отличии от наших кметей и витязей. Те то каждые учения с ними. Пусть проведут слаживание не в боевых условиях. Что в этом году с урожаем?