Князь тумана

— Ах, милостивая сударыня! Медвежий остров! Как пристально мне, к сожалению, пришлось им одно время заниматься! — воскликнул он с улыбкой. — Я сидел тогда в красном деревянном домишке с кафельной печью, в темноте, среди шкур белых медведей и тюленей, а мимо тянулись бесчисленные полярные экспедиции. Мне довелось познакомиться с самыми знаменитыми полярными исследователями. Большинство из них были люди молчаливые. Так вот, охотились они там на песцов и овцебыков, а один из них, некий Генри Руди, получил прозвище Король Белых Медведей, так как он настрелял их сто семьдесят штук. Хорош король, который расстреливает своих подданных! Встречал я, кстати, и Ванни Вальстад — первую женщину, которая провела зимовку на Свальбарде[46]; выдающаяся личность, пользующаяся большим почетом в Норвегии, но вот, когда я смотрю на вас, сударыня, эта замечательная женщина, от которой так и несло рыбой, кажется мне не очень-то женственной. Для зимовки нужны другие качества, причем не самые женственные. А эти несчастные моржи! Мне пришлось однажды отправлять скелет для анатомического общества Киевского университета. Ну какие же уродливые, выродившиеся существа эти моржи с их громадными зубищами! — При этих словах он взял в зубы салфетку, так, что она свесилась у него изо рта, как моржовые клыки, и стал повиливать кистями прижатых к бедрам рук, изображая конечности гигантского морского зверя, — Творение полно несуразностей! Виллем Баренц — вы, кажется, упоминали это имя? — был великий человек, еще в шестнадцатом веке он плавал в высоких широтах и начертил карту. Если кто-то вздумал бы по ней ориентироваться, он здорово сел бы в лужу! Но все-таки трогательно, как посмотришь на такой пергамент! Между прочим, я присутствовал на открытии его памятника…

— Ах, так это были вы? — взволнованно воскликнул Лернер, словно присутствие живого свидетеля приблизило его к цели. — Мы собираемся порвать все сентиментальные узы, связывающие нас с Германией, — настойчиво продолжал Теодор, — Мы хотим обосноваться в Александровске.

— Патриотизм — это не сентиментальные узы, — печально промолвил Березников.

— Но в Германии мы топчемся на одном месте, да и Германия от этого ничего не потеряет, ей, в сущности, нечего делать на Севере, — заговорила госпожа Ганхауз. — В конце концов, Ледовитый океан — это русские воды. Еще староверы там зимовали…

— Так вы и о староверах знаете? — Березников смотрел на госпожу Ганхауз зачарованным взглядом. — А ведь мой дед был старовером! Ну разумеется, не по-настоящему, он оставался верным сыном Православной Церкви, но мне он признался, что считает правильнее креститься двумя перстами. Смотрите, вот так. — И он поднял два сложенных пальца. — Староверы — самые лучшие, самые русские из русских людей, и для России-матушки характерно — кстати, вам это нелишне знать, раз вы собираетесь стать русской, — что именно самых-то русских из всех русских людей она больше всего била и мучила. Староверы! Вот уж не думал, что вы так глубоко знаете страну, принять гражданство которой желаете!

— В сущности, России нужно бы сделать только одно, — вступил Лернер. — С деловой частью мы управимся сами, а свою долю Медвежьего острова я привезу с собой в Россию, так сказать, в виде свадебного подарка, а также хороших инженеров, готовых остаться зимовать на острове. России нужно бы только установить над Бургомистерской гаванью — так называется гавань Медвежьего острова — сигнальную сирену. Обстоятельства этого просто требуют. Тамошние туманы пользуются очень дурной славой, и в то же время сирена послужит ненавязчивым, но недвусмысленным напоминанием, что Россия взяла этот остров под свою руку. И уж тогда инвесторы пойдут ко мне толпой, и я соберу необходимые семьсот тысяч раньше, чем успею снарядить корабль.

— Сирена, — растерянно повторил Березников. — Вы хотите, чтобы я от вашего имени посоветовал Министерству иностранных дел установить на острове сирену…

— Так это же и есть самый гениальный выход! Конечно, дело щекотливое, поскольку оно означает в унилатеральном порядке внести изменения в существующий статус острова..

— То есть как это — в унилатеральном?

— Я полагал, что в одностороннем.

— Ха-ха! Вам бы быть дипломатом! Договор при одном участнике — унилатеральный! Великолепно!

— В то же время сирена не создает юридического прецедента, а практически — все, что угодно!

О капитане Абаке за этим завтраком из предосторожности не заводили речи. Завтрак был замечательный. Березников заказал превосходные угощения и сам за них заплатил. В отличие от предыдущего висбаденского банкета это было приятное мероприятие. Вот только все получалось как-то несерьезно. Генеральный консул Березников в роли моржа вызвал у госпожи Ганхауз неудержимый смех, который Лернер нашел деланным. По ходу застолья смешливость усиливалась. Когда подали сладкие ликеры, генеральному консулу уже только стоило воскликнуть: "Сирена!" — чтобы разразиться взрывом хохота. Госпожа Ганхауз каждый раз ему вторила. Это было довольно странно.

39. Царица Савская