Князь-волхв. Тропа колдунов. Алмазный трон

Тяжелый наконечник с трепещущим банером запоздало качнулся вниз, вслед за ускользающей целью, но успел лишь разорвать черную ткань на левом плече пешца. Хотя нет, не только ткань: сталь, похоже, пропорола и кожу. И все же рана была не опасной.

Темная фигура разогнулась, уже стоя почти вплотную к проносящейся мимо нее бронированной туше. Резкий, едва уловимый глазом взмах короткого меча. Низкий секущий удар, пришедшийся по передним ногам рыцарского коня. Над копытами. Под взметнувшийся край кольчужной попоны.

Дикое, пронзительное ржание-визг. Приняв землю не на подкованные копыта, а на кровоточащие обрубки, покалеченный скакун рухнул мордой вниз. Копье, уткнувшееся в жирный чернозем, переломилось. В стороны полетели щит и шлем. Всадник вывалился из седла. По инерции оба – и конь, и наездник – некоторое время катились по земле. Потом жеребец отчаянно забился в траве, колотя воздух окровавленными культями. А в полудюжине шагов от него вяло шевелился поверженный рыцарь. Растерявшиеся оруженосцы, позабыв о беглеце, скакали к господину. Мечник в черных одеждах вновь бежал к лесистым холмам и оврагам.

Впрочем, времени он выиграл немного. Спешенный рыцарь быстро пришел в себя. Германец поднялся на ноги, вырвал меч из ножен, что-то закричал, указывая клинком на желтолицего иноземца. Приказывает догнать? Схватить? Убить?

Оруженосцы вновь бросились в погоню, огибая темную фигуру с двух сторон. На этот раз всадники настигли бесермена быстро. Видимо, полученная рана не позволяла тому бежать с прежней прытью.

Назревала новая стычка. Беглец остановился. Поднял короткий темный меч. Левая рука бесермена нырнула куда-то под куцый кафтанчик.

Что, интересно, у него там припрятано? Кинжал? Кистень?

Преследователи не спешили это выяснять и близко не подъезжали. Отрезав беглеца от леса и кружась на безопасном расстоянии, всадники выжидали. Чего?

Ага! К иноземцу снова спешит рыцарь с мечом. Значит, поединок еще не закончен. Или это будет уже не поединок, а будет трое на одного?

Честно говоря, Тимофей не испытывал ни сочувствия, ни жалости к похитителю неведомой Черной Кости, из-за которого сам едва не лишился головы. Но все же следовало признать: за свою жизнь черный воин дрался умело и отчаянно. Достойно, в общем, дрался.

Бельгутай, до сих пор неподвижно наблюдавший за происходящим, вдруг шевельнулся, потянул из седельного саадака лук, достал из колчана стрелу с бронебойным наконечником – тяжелым, узким, граненым.

Каменное лицо степняка ничего не выражало. Темные щелки глаз смотрели бесстрастно и безжалостно.

Тимофей скривился:

– Думаешь, если ты убьешь этого ночного вора прежде, чем это сделают немцы, Феодорлих будет милостив к нам?

– Я не собираюсь убивать вора, – процедил сквозь зубы нойон.

И приложил оперенный конец стрелы к тетиве.

Тимофей непонимающе уставился на татарина:

– Ты хочешь помочь ему? Помочь сбежать?

– Нет. Я хочу узнать, кто он такой и откуда взялся.

«И куда дел Черную Кость, не так ли?» – усмехнулся про себя Тимофей. Что ж, дело хорошее, нужное. Все равно от нападения на немецкий дозор хуже уже не станет. Тимофей потянулся к мечу и отцепил от седельной луки щит.

– Ну, начинай, Бельгутай. Я, ежели что, подсоблю.

* * *

Бельгутай первым выехал из укрытия: стрелять с седла сквозь ветви деревьев было несподручно. Тимофей последовал за нойоном.

Немцы их пока не замечали, так что ничего не помешало татарину плавно оттянуть тетиву к уху, прицелиться хорошенько и…

Длинная стрела понеслась к всаднику, маячившему слева от беглеца. Оп! Славный выстрел! Стрела пробила кольчужную рубаху и застряла в правом боку. Немец повалился из седла. Зацепился за стремя. Испуганный конь шарахнулся в сторону и поскакал прочь, волоча за собой всадника.

Ага, ну вот их и заметили! Немецкий рыцарь растерянно вертит белобрысой головой, его конный оруженосец, прикрываясь щитом, нерешительно кружит на одном месте.

Снова звякнула тетива татарского номо. Вторая стрела устремилась к цели. Рыцарь как стоял, так и рухнул в траву. В светловолосой башке трепетало пестрое оперение на длинном древке.

Видимо, смерть господина окончательно убедила последнего оставшегося в живых германца не испытывать судьбу. Развернув коня и забросив щит за спину, оруженосец изготовился к бегству. Бельгутай потянулся за третьей стрелой, но черный бесермен, неожиданно возникший на пути всадника, опередил ханского посла.

Резкий, едва уловимый взмах руки от пояса… Судя по всему, проворный пешец метнул что-то махонькое, но смертоносное. Нож? Короткий дрот? Немец выпустил поводья, схватился за лицо и, покачнувшись, начал медленно-медленно сползать с коня.

Ему помогли: бесермен подскочил к всаднику, бесцеремонно сдернул его наземь и в следующий миг сам – не вспрыгнул даже – вспорхнул в опустевшее седло.

Явно не собираясь вступать в переговоры с нежданными спасителями, чужеземец вновь устремился к лесистым холмам.

– За ним! – выкрикнул Тимофей, посылая своего гнедка в галоп.