Князь-волхв. Тропа колдунов. Алмазный трон

– Не было, – вздохнув, подтвердил Угрим.

– И где же тогда цареградские книги?

– Их сожгли во время бегства из Никеи. Сама же царевна и сожгла. Теперь память Арины – единственная сохранившаяся библиа матогика. И эту книгу мне приходится беречь как зеницу ока. Вот только запечатана она такими печатями, взломать которые я пока не в силах. Эта книга открывается лишь тогда, когда захочет сама.

– А что, все-таки, открывается? – осторожно поинтересовался Тимофей.

– Случается, – задумчиво произнес Угрим. – Я узнал от Арины, что Кощееву десницу прятали в своих лесах маги-друиды, поклоняющиеся деревьям. Шотланд – так называются их земли, лежащие на западе, на самом краю света.

– Михель Шотте! – осенило Тимофея. – Он наверняка оттуда! И, выходит, Черная Кость, которой он владел, – тоже?

Князь кивнул:

– Верно. Арина рассказала также, что еще одну Кость нужно искать на восточной окраине мира – за землями, подвластными хану Огадаю.

– Там, откуда по колдовской Тропе пришел черный бесермен?

– Видимо, да. Это все, что я смог узнать от Арины. Быть может, она и сама не знает большего. А может, знает и утаивает свое знание. Со временем я надеялся выяснить это. Но меня смущает интерес, проявляемый Ариной к подвалам Острожца. Возможно, что из цареградских книг ей стало известно о том, где укрыто Кощеево тулово.

– Но зачем оно Арине?

– Не знаю. Я же сказал, что не могу проникнуть сквозь ее защитную волшбу.

М-да, дела… Тимофей покачал головой, пытаясь осознать услышанное.

– Как вы только с Ариной живете, княже?

«Прямо как колдун с ведьмачкой…» – пронеслось в голове.

– Да так вот и живем, – невесело усмехнулся Угрим. – Как колдун с ведьмачкой.

Тимофей отвел взгляд. Видимо, его мысли в самом деле не были тайной для князя-волхва. В отличие от помыслов княгини.

– А это… – смутившись, пробормотал Тимофей, – как же эта… ну… любовь которая?..

– Брось, Тимофей, – поморщился Угрим, – какая любовь? Откуда? Если двое ни на миг не раскрываются друг перед другом полностью, а наоборот, постоянно пытаются сохранить втайне свое и вызнать чужое, о какой любви может идти речь? Дальше постельных утех дело не сдвинется.

Тимофей невольно прикусил губу. Угрим ничего не заметил. Или сделал вид, что не заметил. Князь продолжал – задумчиво, глядя куда-то в сторону:

– Хотя и до них доходит черед лишь потому, что на супружеском ложе удобнее всего испытывать прочность колдовской защиты. Проникая в чужое тело, проникаешь также в чужие помыслы и чувства. Ублажая и обретая власть над чужим телом, начинаешь управлять чужой волей. Когда плоть бьется в экстазе, утрачивается контроль над самым важным и становится проще пробиться сквозь магические преграды. Иногда мне кажется, что вот-вот удастся… Пробиться, познать и понять Арину до конца. А порой, наоборот, я чувствую, что вот-вот удается не мне, а ей. Что она скоро вытянет из меня все мои тайны. Это война, Тимофей. Особая, бескровная. Война и испытание на волю, выдержку, человеческое лицемерие и чародейское мастерство. Но, скажу по секрету, порой такие войны волхвов и ворожей бывают опаснее кровавой сечи.

Тимофей молчал, насупившись. Откровения князя его, скорее, угнетали, чем радовали. Наверное, Угрим понял. Наверное, понял всё.

Князь улыбнулся:

– Я рассказываю тебе об этом не просто так, Тимофей. Не для того, чтобы смутить тебя или выговориться самому. Я хочу, чтобы ты знал, как обстоят дела. И чтобы ты был готов.

– К чему, княже? – исподлобья глянул на него Тимофей.

– Ко всему, – голос князя стал суровым и жестким. – Тебе предстоит нести стражу у опочивальни княгини.

– Что?! – Тимофея будто студеной водой окатили. – Зачем?!

– Похищена ценная Реликвия, и близится война, которой не избежать, – Угрим опять не смотрел на него. Княжеский взгляд уперся в неровную стену, словно там, за прочной каменной кладкой и толщей земли, князь-волхв уже видел картины грядущих событий. – А к войне нужно готовиться заранее. Возможно, мне придется на время отлучиться из Острожца. И я должен быть уверен, что Арина в мое отсутствие не полезет куда не следует.

Угрим многозначительно глянул в темноту подземелья:

– Без моего позволения княгиня не должна вообще выходить из терема. И ты будешь тому порукой.

Тимофей утер взмокший лоб.

– Почему именно я, княже?

– Ну не дурня же Ермолая ставить в терем на стражу?! – усмехнулся князь. – Более надежного человека, чем ты, я для этого дела не вижу. Ты давал мне слово честно служить, так? Ты обещал быть верным во всем, так?

«Да, – вынужден был признать Тимофей, – все так».

– И ты теперь знаешь то, о чем другие даже не догадываются. Значит, на тебя я могу положиться больше, чем на кого-либо.

– Но княгиня… – Тимофей растерянно тряхнул головой. – Что если Арина не пожелает подчиняться? Она ведь и не обязана слушаться княжеского дружинника. Для нее закон – слово князя.