Князь-волхв. Тропа колдунов. Алмазный трон

Нет, так ничего не добиться. Так колдовства не прекратить.

Тимофей отступил на шаг, потянул из ножен клинок, толком еще не зная, для чего. Но едва засов вышел из пазов, а массивная дверь легонько приоткрылась изнутри, сам резко толкнул ее, подняв обнаженный меч. Не рубить, нет, просто остановить княгиню, образумить. Если это она. А если нет, то…

Скупого света лампадки, горевшей над входом в опочивальню, хватило, чтобы разглядеть Арину.

Княгиня стояла перед Тимофеем в одной лишь сорочке до пят. Длинная белая рубашка скрывала от чужих глаз само тело, но не его соблазнительные формы. Большие карие очи испуганно глянули на блеснувший клинок. А впрочем, испуганно ли? Если испуг и был, то длился он недолго.

На пару мгновений повисла тишина, нарушаемая лишь слабым потрескиванием светильника. Воин и ворожея молча смотрели друг на друга. Гречанка дышала глубоко и часто. Высокая грудь под тонкой тканью вздымалась и опускалась, притягивая взгляд. Затем княгиня улыбнулась приветливо-чарующей улыбкой, уже не обращая внимания на обнаженную сталь.

– Славная ночь, правда? – проворковал обезоруживающе нежный голос.

На щеках Арины играл румянец. Смуглая кожа маняще бронзовела в полумраке. Черные, до синевы, волосы поблескивали в тусклом свете лампадки.

– А луна-то нынче какая! Нет, ты посмотри только, какая чудная луна за окном…

Гречанка говорила ни о чем, чуть склонив голову набок. А может, и не говорила – заговаривала просто.

– …Как служба идет, Тимоша?

Неожиданный вопрос застал врасплох. А еще больше – «Тимоша». С чего бы это вдруг? Никогда прежде Арина его так не называла. Тимофей ощутил вдруг, как медовый голосок гречанки опутывает его незримыми нитями, как вяжет без веревок.

– Да так как-то, княгинюшка, – непослушный язык тяжело ворочался во рту. – Потихонечку… Полегонечку…

– А что, Тимоша, пустишь меня прогуляться немного? – лукавая улыбка не сходила с уст Арины. – Воздушком ночным подышать?

А сама уже норовит проскользнуть мимо.

– Княгиня! – Тимофей заступил ей дорогу. – Нельзя, княгиня! Знаешь ведь…

– Ох, перестань, Тимоша! – всплеснула она тонкими ручками.

И снова – шнырь вдоль стенки! Тимофей едва успел встать на пути.

Княгиня прыснула придавленным смешком. Шагнула вправо. И он вправо. Шагнула влево. Он тоже. Чувствуя себя глупейшим образом – с растопыренными руками, с обнаженным мечом. Чем-то это напоминало безобидные игрища, коими тешатся на летнем лужку юные отроки и отроковицы. Только здесь-то не лужок. И подобным ловилкам-догонялкам в княжеском тереме не место. А уж с княгиней – тем более.

Впрочем, Арина, как показалось Тимофею, не очень-то и старалась пробежать мимо него. Неужели все затеяно ради пустого развлечения?

Тимофей поймал Арину после очередной безуспешной попытки проскочить. Оттеснил обратно к опочивальне.

– Прости, княгиня, князь не велел.

– Князь не велел, а я повелеваю, – она дернула плечиком, притопнула ножкой. – Будешь противиться моей воле, Тимоша?

– Буду, – угрюмо отозвался Тимофей.

– Правда будешь? – теперь она смотрела на него с любопытством и словно дразнила, словно специально раззадоривала. Но никакой опасной волшбы вроде бы пока не творила.

– Мне сказано не пускать тебя из терема. Так что шла бы ты обратно в опочивальню, княгиня. Подобру шла бы, а? – мягко попросил Тимофей. – И князь ни о чем не узнает. Обещаю…

Арина свела бровки:

– Значит, не желаешь мне покоряться? Своей княгине? Не желаешь? Да?

Тимофей смотрел молча, исподлобья, не вкладывая меча в ножны.

– Что ж, – озорная улыбка вновь скользнула по лицу Арины. В глазах княгини блеснули дерзкие безуменки. – А хочешь, Тимоша, я сама тебе покорюсь?

Раз – и прежде чем Тимофей успел что-либо сообразить или сделать, Арина сбросила легкую сорочку, оставшись перед ним…

Прекрасная никейская царевна стояла теперь перед ошеломленным княжеским сотником в чем мать родила.

* * *

Лампадка не столько освещала, сколько подсвечивала обнаженное женское тело – гладкое и влекущее. И в этом таинственном полумраке Арина выглядела еще более желанной. Подобной красоты Тимофею видеть не приходилось. А от того, как бесстыдно, словно не замечая своей наготы, вела себя княгиня, вовсе захватывало дух. Гречанка, похоже, наслаждалась производимым на Тимофея впечатлением.

«Неужели Угрим ТАК ошибся? – промелькнула в голове неожиданная мысль. – Неужели княгиня жаждет вовсе не силы Черной Кости, а обычного блуда? И ради только этого прибегла к волшбе и открыла дверь опочивальни?»

Арина, улыбаясь, потянулась всем телом, соблазнительно изогнулась, будто гулящая кошка.

Тимофей с трудом сглотнул застрявший поперек горла ком. Кровь уже вовсю клокотала в жилах. Сердце колошматилось в груди. В висках стучало. Ох, кто бы знал, чего стоило ему сейчас сдерживать себя!

Тимофей тряхнул головой. Предупредил: грозным и в то же время прерывающимся от волнения голосом:

– Кня-ги-ня!

Наверное, вышло не очень убедительно.

Арина шагнула к нему.

Добавить к сказанному что-либо еще оказалось невозможно: во рту вдруг наступила сушь, язык прилип к гортани.