Княжеская ворожея

Мелене стало жутко, тело бросило в холодный пот. Передвигая отяжелевшими ногами, она хотела поскорее выбраться из зала. Тот словно начал сужаться и кружится, а гости стали ужасно громкими. Казалось, она чувствовала каждого из них, его дыхание, сердцебиение, смешки и шепотки. А голоса Ярослава и Данияра и вовсе били по голове кузнечным молотом, гвоздями вдалбливались в виски и уши.

Кое-как Мелена добралась и выпрыгнула из зала, беззвучно плача. От боли или от мучающих чувств — не знала. К вспотевшей коже липли волосы и ткань платья, делалось душно. Хотелось быстро раздеться, снять с себя не только тяжёлую одежду, но и липкую, грязную от стольких взглядом кожу. Не разбирая пути, она бежала по памяти в свои покои, борясь с рвотным позывом. И только закрыв за собой дверь, зарыдала в голос. Всё казалось неправильным, удушающим и ужасно грязным. И она была частью этого. Мелена старалась выровнять дыхание, успокоиться. Стягивала с себя одежду, царапая кожу. И долго плакала. А как уснула или забралась на кровать не помнила.

Её разбудил стук. Разлепив с трудом веки, она потянулась и прикрыла их обратно, поудобнее спрятавшись под одеялом. Стук повторился. Мелена с раздражением выдохнула и развернулась, вынула голову из-под одеяла и поглядела на дверь. Постучали ещё раз.

Не хотелось думать, кто мог с утра пораньше к ней постучаться. Не хотелось вставать, чтоб проверить, кто же стоял за дверью. Не хотелось вспоминать прошлые дни и неудачи, которые, казалось, преследовали. Мелена поднялась и оглядела себя. Сонная с нечёсаными волосами, что торчали в разные стороны и в одной рубахе. Но её внешний вид проблема того, кто так требовательно стучал.

На очередной стук, она открыла дверь. И слегка удивилась, увидев Харину. Та с убранными волосами, в простой одежде выглядела необычно. На лице Мелена заметила взволнованность девушки, которую та хотела скрыть за неловкой улыбкой.

— Я… хотела пойти на капище, — тихо и неуверенно произнесла Харина, подняв взгляд на Мелену и снова его опустив.

Мгновение, второе, но Харина не продолжила говорить. Мелена выдохнула, недоверчиво спрашивая:

— Ты меня с собой зовёшь?

— Я уже и подношения взяла, — Харина указала на корзину в руках, продолжив, — просто я подумала, что ты…

Договорить она не смогла. И между ними вновь повисло молчание. Мелена прикрыла глаза, желая вернуться ко сну. Всё это выглядело странным. Они с Хариной не подруги, не сестры. С чего бы той с ней искать встречи? Слова про Илью задели? И что тогда? Открыв глаза, Мелена сказала:

— Жди, — зевнув, добавила, — мне нужно собраться.

И закрыла дверь перед лицом боярской дочери. Желание обратно опуститься на мягкую постель было велико. Как и негодование, почему она вообще должна идти на капище с Хариной? В родной деревне они с Ягой туда ни разу не ходили. Да и богам было всё равно.

Мелена нехотя оделась, лениво обулась и слегка пригладила волосы пятернёй вместо расчёски. Огляделась, а потом взгляд случайно упал на крапивную нить. Ещё бы чуть-чуть… И что тогда? Доделай она оберег, Яга всё равно ушла бы. Мелена подобрала маток нити и вышла, выбрасывая нежеланные мысли из головы.

Дорога до капища была не самой короткой, а в молчании та делалась невыносимо скучной. Мелена не знала, как стоило себя вести с Хариной. С Татьяной у неё была возможность вести себя свободно, умалчивая лишь то, что могло напугать нежную императрицу. И не зря умалчивала, как оказалось. А с Чернавой они толком не общались, как подруги, но как приятельницы вполне. Та знала секрет Мелены и не боялась. А вот Харина не знает секрета. Но она росла на ревмирской земле, знает богов, боится их, но не отвергает.

Мелена кинула быстрый взгляд на спутницу. Та казалась слишком молоденькой, хорошенькой и наивной. Возможно, Харина была единственной дочерью и от этого крепко любимой родителями. Её вырастили, как дивный цветок в саду, ухаживая и оберегая. В то время, когда Мелена росла обычной жгучей крапивой.

И о чем им говорить? Они разные прошли пути и сильно отличались друг от друга, как янтарь и агат. Как красивый драгоценный янтарь, что мог на первый взгляд показаться кусочком застывшего мёда, золотой капелькой, а на свету заиграть совершенно иначе. Глядишь на него и видишь — драгоценность. И обычный полудрагоценный агат, цвета земли от чёрного, коричневого и до серого с белыми разводами, как на плохо вымытой стеклянной посуде. А в самой Мелене особенным была лишь сила. И то чужая.

Мелена вновь тряхнула головой, прогоняя дурные мысли. Может она и не дивный цветок или драгоценный камень, но она по-прежнему чего-то стоила. Да, пускай сила не её, но это не отменяло того, как умела она ей пользовалась, разве нет?

Глянув на Харину, Мелена, открыв было рот, так и не выпустила слов. Про Илью, казалось, не время спрашивать или что-либо говорить. Да и стражники хоть шли поодаль, но всё равно глухими не были.