Княжеская ворожея

Оставшийся путь Мелена предпочла смотреть по сторонам. Стены города, что остался позади. Поблёскивающая, как рыбья чешуя, мирная река по левую сторону. И кажущиеся бескрайними поля с холмами по другую. А впереди лишь крутой склон на холм, по которому она поняла, придётся взбираться. По маленькой пыльной дорожке.

И когда они поднялись на холм, то Мелена согнулась и постаралась отдышаться. А подняв голову, поразилась капищу. Каменные идолы богов возвышались над городом, над полями и рекой с её рукавами, казалось, над всей долиной. Они стояли крепко-накрепко и, казалось, что так было всегда. Словно не вырезанные из камня человеком, а самой природой. Высотой в десять или может пятнадцать аршин. Мелене даже стало слегка не по себе. Она безмолвно глядела на каменные изваяния. Признала в центре Сварога с вырезанным молотом, и Перуна с молниями, Мокошь с веретеном, и Морену с серпом, да и прочих божеств. У каждого из богов было своё орудие труда и знаки, их обереги.

Мелена застыла в нерешительности, чувствуя неприятное, будоражащее кровь, волнение. Казалось, что через идолов боги уставились на неё. Что они всё-всё видят. И то, что они недовольны. Перун, что отобрала его молнии, что подчинила грозу. Мокошь, что подглядывала несчётное количества раз. А Морена, что опозорила ту и смогла убежать. Мелена старалась ровно и глубоко дышать, отгоняя наваждение и страх. Какое богам дело до смертных? И особенно до неё?

Харина подошла к идолу Лады, поднесла подношения, села на землю в поклоне и начала молиться. Мелена ещё пару мгновений смотрела на спутницу, не зная, что самой делать. Она не молилась богам, не взывала к ним, не приносила подношения. Мелена сильнее сжала крапивную нить. Скверное отношение к богам передалось от наставницы. А что было до Яги? До того, как Мелена решила утопиться? Она не была ведьмой, жила в деревне. Возможно, у неё была семья? И она не была одна?

Сама не ведая почему, Мелена шагнула вперёд. К женскому идолу матери-судьбы. Мелена тихо села на твёрдую землю, положила перед собой нить. Скорее желая избавиться от неё, как от болезненного напоминания о незавершённом и неврученном подарке. Затем, сглотнув, склонила голову.

Мелена поглубже вдохнула, прислушиваясь к дыханию, к ветру, к тихому пению птиц и стрёкоту насекомых. Голос княжеского дворца, шум слуг и стражи надоели, но даже в саду, казалось, от него невозможно было скрыться. И только сейчас, перед каменными богами, Мелена чувствовала, как могла расслабиться. Трепет перед богами по-прежнему вызывал лёгкий страх и липкие ладони, но Мелена старалась отгонять дурные мысли прочь.

— Извини, — беззвучно произнесла одними губами Мелена, обращаясь к Мокоши.

И больше ничего. Ни обещаний, что больше не станет подглядывать. Потому что знала, что будет. Ни просьб об удаче. Потому что знала, что той не будет. Ни благодарностей. Потому что Мелена верила, что Мокоши нет до неё дела. На одну из множества людей, на ту, кто не предназначен для свершения великих дел. Может Мокошь сейчас её даже не слышит.

— Боги своенравны, — зазвучали в голове скрипучи слова Яги.

Мелена легонько улыбнулась, открыв глаза. Поглядела на Харину, та уже подожгла подношение. Перед каменной Ладой поднимался тоненький столб белого дыма. Харина в ответ смотрела на Мелену, погодя мгновение, подошла и передала толстую щепку длиной в три вершка, обмотанную пропитанной тряпкой. Мелена её взяла и с трудом подожгла нить. И усмехнулась.

Сколько же потребовалось времени, чтоб сорвать крапиву и обработать её в кудель, а потом уже из него сделать плотную нить. Мелене казалось, что будь рядом Яга, то та рассмеялась бы или недовольно поглядела на подопечную. А может рассказала бы, что сожжённые подношения не переносятся богам, а просто придаются огню. Мелене хотелось бы в это поверить. Казалось, лучше сжечь недоделанный подарок, чем вручить его другой.

Нить быстро вспыхнула и сгорела. Мелена передала щепку стражникам, те её быстро погасили. Мелена напоследок поглядела на идолов, развернулась и зашагала, выровнявшись с Хариной. Та хоть и молчала, но на лице красовалась морщинка меж бровей, а взгляд был опущен. И губы та закусывала. Мелена не понимала, почему Харина начала волноваться. И спрашивать не стала. Не её это дело.

Они остановились на холме. Мелена посмотрела в сторону, любуясь открывшейся картиной. И у неё дух захватывало. Широкая река, словно разлившееся небо, средь пожелтевших полей. А те далеко-далеко уходили до горизонта, где тёмной чертой начинался лес. А у берегов возвышались деревянные ладьи с опущенными парусами.