Княжеские трапезы

Бланвен ощутил вкус к литературе; он всегда испытывал тягу к «чтиву», как он выражался. Вольтера он полюбил самой возвышенной любовью, и его роман «Задиг» всегда валялся на ковре из рафии, покрывающем его кровать. Сартр нравился Бланвену больше, чем Камю, которого он считал слишком холодным. Он с трудом разобрался в Селине, но, вчитавшись, был покорен очарованием его книг. О своих впечатлениях Эдуар рассказывал сестре Банана и, бывало, разбирая картер или меняя выхлопную трубу, с энтузиазмом вел с Наджибой беседы о литературе.

Но случалось, что и литература не приносила покоя душе Эдуара, и тогда он прибегал к алкоголю, щедро наливая себе вина «Драмбюи», потому что любил крепленые напитки. С трудом Бланвену удавалось заснуть, с еще большим трудом – встать. Холодный душ и крепкий кофе кое-как ставили его на ноги, но тоскливая пропасть, которая образовалась в жизни молодого человека, становилась все глубже и глубже. Анализируя свою непреходящую тоску, Бланвен пришел к выводу, что у него развивается депрессия. Он испугался, потому что всегда считал себя отменно здоровым и уравновешенным человеком.

Это ухудшение душевного состояния продолжалось до одного дождливого вечера, когда судьба Эдуара резко изменилась.

Бланвен находился в яме и осматривал днище «Сит-роена-15 six» 1956 года выпуска, модифицированного Петером Эппендалем, когда остановившаяся перед гаражом машина погудела.

В гараже Бланвена не было бензоколонки, и Эдуар злился, если ему мешал какой-нибудь клиент, настолько ленивый, что не желал выходить из машины, дабы убедиться, что здесь не торгуют бензином. Чертыхаясь, Эдуар вылез из ямы по короткой железной лестнице.

Перед гаражом-мастерской стоял большой «роллс-ройс фантом» с затемненными стеклами. Эдуар тут же узнал его: автомобиль княгини Черногорской. За рулем сидел старый Вальтер Воланте. Увидев Эдуара, он вылез из машины и дружески улыбнулся. Затем старик открыл заднюю дверь и протянул руку навстречу собирающемуся выходить пассажиру. Показалось туловище герцога Гролоффа. Длинные седые волосы, обрамлявшие лысину герцога, падали на его жирные плечи. Камергер с опаской поставил сначала одну ногу на асфальт, затем другую. Над начищенными до солнечного блеска туфлями нависали серые гетры. Его черный костюм от ветхости позеленел. Поскольку лил сильный дождь, герцог потрусил в гараж настолько быстро, насколько ему позволяла его тучность.

– Приветствую вас, монсеньор, – сказал Эдуар. Старик вымученно взглянул на Бланвена.

Лицо у старика было нездорово-бледным, под глазами – желтые круги. Путешествие, наверное, утомило его.

– Здесь у меня нет стула, – сказал Эдуар, – я бы предложил вам подняться в мою квартиру, но лестница настолько крутая, что вряд ли вы рискнете забраться по ней.

Герцог покачал головой, затем, увидев стопку новых покрышек, со стоном уселся на них.

Старый Вальтер забрался в машину, чтобы укрыться от дождя. Эдуар выжидал, будучи совершенно уверенным в том, что если старик явился к нему, значит, речь идет о делах чрезвычайной важности.

– Княгиня Гертруда ознакомилась с письмом, которое вы мне оставили. Она определила, чьим почерком оно написано и для очистки совести дала его на графологическую экспертизу: письмо написано именно князем.

Присев на верстак, Эдуар принялся поглаживать губки тисков.

– Не соблаговолите ли вы показать мне низ вашей спины? – спросил Гролофф.

Эдуар ничем не выдал своего удивления. Соскочив с верстака, он расстегнул комбинезон, под которым были только трусы, и повернулся к герцогу спиной.

Тот наклонился и перекрестился.

– Боже всемогущий! – прошептал старик.

– Вас так взволновало мое родимое пятно? – спросил Эдуар.

– Такое же родимое пятно у всех мужчин из рода Скобосов. По форме оно напоминает очертания Черногории.

– Ну и дела! – хихикнул Бланвен, чтобы скрыть смущение.

– Нет никакого сомнения, что вы сын Сигизмонда Второго, – заявил герцог.

– А в династии не было Эдуара?

– Нет.

– Значит, я Эдуар Первый? – пошутил Бланвен.

– Выходит, да.

– Сын князя – ладно, но сын служанки – вот в чем загвоздка, не так ли?

– Необязательно, поскольку князь признал свое отцовство.

– Да и потом, в любом случае ведь Черногория республика?

– Пока.

– Хм, знаете ли, возвращение Зорро… На вашем месте я бы особо не рассчитывал на это.

– История непредсказуема, монсеньор.

Эдуар подскочил.

– Повторите-ка, пожалуйста, что вы сказали!

– Я сказал, монсеньор, что история непредсказуема.

– Вы называете меня «монсеньор»!

Старый толстяк улыбнулся.

– Отныне мне будет затруднительно называть вас как-нибудь иначе.

Герцог огляделся.

– Вы здесь живете?

– Не княжеское жилье, не так ли?

– Все Скобосы увлечены техникой. Ваш отец был…

– Я знаю: его страстью были мотоциклы.

– А у вашего деда – самолеты. Короче говоря, монсеньор, княгиня Гертруда хочет как можно скорее увидеть вас.

– У меня страшно много работы, – возразил Эдуар с нарочито наивным видом.

Герцог был шокирован.

– Ну же, монсеньор, вас ожидает княгиня-мать! Думаю, что вам следует собрать вещи и отправиться вместе с нами в Швейцарию.