Княжья воля

– После щей начнём разговаривать… Без медов, на трезвую голову… – с улыбкой предупредил брата государь.

– После щей, так после щей… – глухо пробормотал с упавшим в пятки сердцем Андрей Большой.

Неожиданно внутренняя дрожь к стыду Андрея передалась рукам. Что- то внутри трясло и колотило его с первого мгновения, как он только вошел в столовую палату. Но об этом государь мог только догадываться, как и о сердце брата, упавшем в пятку… Но дрожащие руки могли выдать его тревожное состояние… И это одно мучило Андрея Большого больше всего… Он почему-то боялся поднять глаза на брата, отводил их.

– Ну, чего же ты… – сказал государь со смешком в голосе. – Так, брат, и щи остынут… А щи-то не простые… С большим намёком по особому сварены, для размышления…

Наконец-то Андрей Большой взял серебряную, тяжелую ложку, – рука предательски дрожала, когда нёс ко рту капающие на краюху черного душистого хлеба щи. Всё-таки донёс до рта первую ложку, и тут же удивился царапнувшей мозг мыслишки куцей – «щи-то постные и несолёные… к чему бы это».

Давясь, кое-как машинально поднёс ко рту несколько ложек капающих уже на стол постных щец. С дрожащими руками есть было невмоготу, и он отставил тарелку. Государь к удивлению Андрея навернул полную тарелку и со смеющимися глазами обратился к нему:

– Не думай, что у меня были другие щи… Такие же постные и несолёные, как и у тебя…

Андрей Большой неопределенно пожал плечами, мол, постные так постные. Государь полюбопытствовал:

– Чего руки-то дрожат?..

– А кто его знает…

– Испытанье тебе и мне Господом послано – дружбу братскую сохранить, устоять против соблазнов измены…

– О чём ты, государь? – неожиданно тоненьким голоском спросил Андрей Большой и стыдливо отвёл глаза.

– Не боишься греха измены, брат? – государь пронзил Андрея тяжелым испепеляющим взглядом.

– Грех тебе, государь, напраслину на родного брата возводить… – с помутившимся взором вывел ангельским, тихим и певучим голоском Андрей Большой.

– Коли греха и укоров совести не бояться, тогда жить легко и просто. А мы, вестимо, православные христиане обязаны греха бояться, и неловко нам живётся с нечистой совестью… Нутро может задрожать, рукам дрожащим тяжело будет ложку ко рту двигать…

– Вон ты куда, государь, повернул, руками дрожащими брата устыдил, усовестил… – Криво усмехнулся и дерзко с бесовскими огоньками поглядел на спокойного брата, печально скрестившего руки на груди. – Может, чтобы меня со свету сжить, заставил припасть к горяченькому…

Хотел Андрей Большой добавить «к горяченькому пойлу, ядом сдобренному», с открытым вызовом насчёт отравления супруги Марии Тверской, да вовремя прикусил свой поганый язычок. На его веку за подобную лихую шуточку Татищеву чуть язык не укоротили…

– Это ты зря, брат, никто тебя не собирается сживать со свету… Чего удумал… Скажи-ка, как тебе щи государевы?..

Почувствовав, что руки уже его не дрожат, нутро его успокоилось, Андрей Большой подумал: «Раз ты требовал, брат, откровенного разговора, что ж, ты его получишь!». Вовремя вспомнил подвернувшиеся под руку народные поговорки и присказки, и прохрипел:

– Государь, твои постные щи из Царьграда пеши шли… А пришли к столу постные щи, хоть порты полощи…

Не обиделся на брата государь Иван Васильевич, спокойно улыбнулся и, глядя прямо в глаза брату, сказал:

– Слава Богу, что ты, брат, успокоился, шутить изволил мне на радость. Не гневайся понапрасну на брата за постные щи, скоро подадут тебе разносолы отменные – натешишься. – но тут же подобрался и серьёзно сказал. – На Руси воины испокон веков говорили: «Постны щи да каша – жизнь такая наша». Иль воином государевым давно не был, постных щей не вкушал? Вот тебе и напомнил о твоём воинском долге перед государем.

– Вон ты куда повернул с постными щами… Укорил, что сам не пошел на татар и войско не дал… Так ведь без толку прогулялись полки московские под началом Оболенских и царевича Салтагана…

– Почему без толку?.. Хан крымский ещё раз получил убедительные свидетельства надежности Москвы в старом военном союзе…

– Всё равно Крым когда-нибудь изменит Москве… Вот посмотришь, государь… Не надежные союзники все эти ханы… – срывающимся голосом пробормотал Андрей Большой.

– На моём веку не будет Москве более верного и надежного союзника, чем хан крымский Менгли-Гирей.

– Что верно, то верно… – Андрей дерзко сверкнул очами. – Только сам знаешь, если Дмитрия-внука венчаешь на царство на радость Елене, останется Менгли-Гирей с Москвой, потому что со Стефаном Молдавским давно дружит, как и с тобой… А коронуешь Василия на радость Софьи, скорехонько отвернётся хан и останется Москва без своего стратегического союзника наедине с королём литовским…

Недовольно покачал головой государь, ненадолго предавшись каким-то своим мыслям. Снова поднял государь глаза на брата и ещё раз посмотрел твёрдо и прямо – в упор.