Княжья воля

Андрея Большого свели на Казенный двор, оковали цепями и приставили к нему многочисленную стражу из князей и бояр. Вскоре были брошены в переяславскую тюрьму и сыновья Андрея Большого, Иван и Дмитрий, правда, дочерей не тронули. Удел их несчастного родителя перешел к великому княжению. Андрей Большой будет уморен в тюрьме через два года, сыновей, правда, по смерти отца государь выпустит в 1494 году.

В одной старинной русской летописи сохранены слова государя митрополиту Зосиме, когда тот по просьбе боярской думы стал печалиться о заключении князя Андрея Большого и его невинных сыновей. Иван Великий сказал то, что у него давно наболело на душе: «Жаль мне очень брата, но освободить я его не могу, потому что не раз замышлял он на меня зло, потом каялся, а потом опять начал зло замышлять и людей моих к себе притягивать. Это бы еще ничего, но когда я умру, то он будет искать Великого княжения подо внуком моим, и если сам не добудет, то смутит детей моих, и станут они воевать друг с другом, а татары будут Русскую землю губить, жечь и пленять и дань опять наложат и кровь христианская будет литься, как прежде, и весь мой труд останется напрасным, и все будут рабами татар».

Горьки слова «и весь мой труд останется напрасным» 51-летнего государя, познавшего фунт лиха во время ослепления своего отца, Василия Темного, во время собственного пленения в малолетстве со своим братом Юрием, претендентом на престол Шемякой, освобождения благодаря трудам епископа Рязанского Ионы, помолвки в семь лет с Марией под давлением её отца Бориса Тверского, супруга княгини Анастасии Можайской.

Горьки слова – «когда я умру, то он будет искать Великого княжения подо внуком моим, и если сам не добудет, то смутит детей моих» – старого государя, познавшего в своей длинной нелёгкой жизни череду измен и предательств близких ему людей. Очевидно, что сразу после времени ареста брата Андрея Большого 8-летний Дмитрий-внук стоит у Ивана Великого на первом месте в династической иерархии. Его государь мыслил сделать своим соправителем и великим князем, как когда-то сына Ивана Младого после того, как брат открыл ему глаза на корыстную супругу Софью, пошедшую на низкий подлог с тверским узорочьем и мечтавшую возвести на трон византийскую династию в лице своего отпрыска Василия.

После государева унижения откровениями Андрея Большого для Ивана Великого уже в первой половине 1490-х годов важнейший династический вопрос: «Кому наследовать престол – внуку Дмитрию или сыну Василию?» однозначно решался в пользу Дмитрия внука на радость Елены Волошанки и на горе Софьи Палеолог…

Но, если бы Иван Великий захотел бы сосредоточить государево внимание на старинных русских лествичных обычаях, если бы он справился с киевскими, владимирскими и московскими летописями, то практически везде нашел одно и то же. Что всегда внук должен быть отстранен от старшинства, потому что отец его умер прежде своего отца, потому что внук не являлся уже старшим в княжеском роде. Следовательно, после смерти своего сына-соправителя Ивана Младого, его сын Дмитрий уже не был братом своему дяде Василию, но только племянником, или «сыном», несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте.

Но, государь, негодуя на жену «корыстную римлянку» Софью, после откровений брошенного в темницу брата Андрея Большого пытался найти и другие логические объяснения своего предпочтительного выбора в пользу возведения на престол Дмитрия-внука в обход Василия Софьиного. Прежде всего, с одной стороны таким выбором сохранялись прежние политические выгоды военного союза против короля Казимира вместе с дедом Дмитрия-внука, господарем Стефаном, а также с ханом Менгли-Гиреем. С другой стороны, обожаемый государем отец Дмитрия-внука, Иван Младой был при жизни отца уже великим князем, соправителем, равным государю, следовательно, старшим в роде. Потому даже по прежним лествичным правилам скоропостижная смерть обожаемого в Москве Ивана Младого, по разумению старого государя, не лишала его сына Дмитрия права на старшинство в великокняжеском роде.

К тому же государю, когда ему открыл глаза родной брат, такой же претендент на престол, на недостойное поведение супруги Софье, представлявшей всю византийскую династическую ветвь, не было нужды дотошно следовать старым родовым счетам. И при этом отдавать должный пиетет коварным византийским традициям, цепляться за большую знатность Палеологов по сравнению со знатностью господаря Стефана Молдавского. Со времён московских предков, многие великие князья шли наперекор изжившей себя лествице старинной, отдавая преимущество племяннику над дядей. Вот и Иван великий, верный новым московским преданиям и традициям в начале 1490-х годов готов был отдать, нет, просто и прямо отдавал преимущество племянника Дмитрия над дядей Василием, своим сыном от Софьи, нечистоплотностью которой он был уязвлен…