Княжья воля

Но в 1491 году, за считанные месяца до «конца света» в последних временах, когда Дмитрию-внуку не было ещё и восьми лет, а Василию-Гавриилу было всего тринадцать лет, больше всего следовало опасаться непутевых родных братьев, Андрея Большого и Бориса, особенно первого. Государь, действительно, при малолетних Дмитрии и Василии, больше всего боялся «неисправления» и измены претендента на престол брата Андрея Большого в 1491 году, как раньше удельного князя Ивана Можайского. Он боялся замыслов Андреевых после своей смерти, проницательно предвидя, что тот сам может взойти на престол. Что с его заговорами и переманкой государевых людей с его ведома могут случиться страшные разрушительные усобицы между Дмитрием-внуком и сыном Василием, когда Андрей Большой сможет играть на чувствах тщеславных матерей-царевен Софьи и Елены, используя ту же историю с «тверским приданым» – узорочьем покойной Марии Тверской – в своих корыстных интересах…

«…и станут они воевать друг с другом, а татары будут Русскую землю губить, жечь и пленять и дань опять наложат и кровь христианская будет литься, как прежде…» Не хотел государь, чтобы было, как прежде… Потому и брата бросил умирать в темнице, чтобы после гибели его остаток жизни каяться…

3. Интриги и сношения

Случай с Андреем Большим, даже под угрозой заточения и исчезновения дерзнувшим открыть глаза старшему брату на корыстную супругу, естественно, возбудил в государе мгновенную бурную, яростную ненависть к Софье. В пылу гнева государь, при резком объяснении на грани окончательного разрыва, даже бросил в лицо страшное обвинение супруге Софье:

– Раз ты оказалась способной пойти на подлог с тверским приданым Марии, выдав его за своё византийское приданое… то, глядишь, ты и к гибели сына Марии могла быть причастна… Ненавижу…

Софья вся собралась в яростный комок ответной ненависти к супругу, в силу ряда причин отринувшего законную византийскую династическую ветвь и сделавшего ставку на тверскую династию убитого Ивана Молодого. Она была близка к апоплексическому удару, когда прошипела:

– Ненавидь… ненависть схлынет… А на престоле должен сидеть твой и мой первенец Василий-Гавриил, зачатый по воле святителя Сергия Радонежского… – Она хотела что-то добавить, но нахлынувшие спазмы рыданий не позволили произнести ей ни слова. Государь, видя, что та в состоянии аффекта близка к глубокому обмороку, только раздраженно махнул рукой, и вышел, вызвав Софьиных служанок.

Но эта мгновенная государева ненависть не могла быть безответной. Как камень, сорвавшийся с вершины горы, способен вызвать камнепад и губительную лавину, так и презрительные негодующие слова, обращенные к царевне-римлянке, вызвали стремительную ответную лавину византийских интриг, возбудив с тех пор в Софье Палеолог ненависть к официальному государеву престолонаследнику Дмитрию-внуку и к своей династической сопернице Елене Волошанке.

Пока был жив отец маленького Дмитрия, великий князь Иван Младой, обожаемый государем Дмитрий-внук не представлял никакой непосредственной угрозы для «римлянки» Софьи. Однако после смерти Ивана Младого, заточения Андрея Большого, выборе официального преемника государя и признании в ненависти Ивана Васильевича к супруге, Дмитрий-внук превратился в серьёзное препятствие на пути Софьи и её сына Василия-Гавриила к московскому престолу после смерти государя.

После государева выбора себе в преемники семилетнего Дмитрия-внука любовь его к милому добродушному ребёнку сделалась столь велика, что Софья даже стала открыто досадовать, что государь перестал обращать внимание на двенадцатилетнего сына-первенца Василия и других их детей. Софья имела и другую причину досадовать на Дмитрия-внука, поскольку считала, что Василий происходит от более родовитого царского корня, ему, а уж никак не Дмитрию-внуку, по праву принадлежал герб Византии, Восточной Римской империи, и Софья чуть ли не каждый миг внушала послушному ей сыну Василию самое высокое мнение о своём происхождении, своих царских правах на трон.

До Софьи доходили дворцовые слухи, что, тем не менее, находились многие другие знатные московские вельможи, и их было явное большинство, считающие, что по праву справедливости, престол должен принадлежать Дмитрию-внуку, сыну всеми любимого великого князя Ивана Младого из старинной тверской и можайской великокняжеской династии. Доходил и другой боярский отзыв о новом порядке вещей, принесённом Софьей из Константинополя и Рима: