Княжич

Поначалу к смоленскому княжичу Душило относился снисходительно и даже пренебрежительно – сам ничего толком не умеет и ничего собой не представляет с точки зрения ратных навыков и умений, а поди ж ты, уже собственными войсками восхотел обзавестись! А самое смешное, на взгляд гридня и других приставленных к войску дружинников-учителей, заключалось в том, что княжич набрал к себе воями лапотных смердов, которых вместо оружия вооружил деревянными палками, а вместо доспехов выдал овчинные полушубки. То-то смеха было над таким «войском» у всех командиров. Конечно, то обстоятельство, что княжич неожиданно для всех, еще весной, проявил свои недюжие способности в разных хитрых кузнечных, алхимических и других мастеровых делах, да и по лету расторговался, что тот купец, было достойно и уважения, и даже восхищения. Но когда по осени княжич сунулся в ратные дела, ничего о них не зная, а в особенности когда набрал смердское безоружное и бездоспешное трехтысячное ополчение, над ним не потешался только ленивый, все были уверены в провале. Все считали, что дело закончится тем, что княжич только разорится – без толку потратит на прокорм этих «вояк» все свои заработанные гривны. Но все эти прорицатели «сели в лужу», в том числе и сам Душило. Княжич не только остервенело, без продыха натаскивал своих лесовиков, не жалея никого и ничего, но и привносил в ратное дело новые идеи, неожиданные, порой спорные, но, самое главное, действенные! А обмишулились все недоброжелатели княжича в тот день и час, когда выстроенные вместе все пять батальонов княжича выдюжили удар не удар, но наезд княжеской конницы, пускай без применения оружия, но все же ПЕШЦЫ УСТОЯЛИ! Две с половиной сотни конников просто завязли в плотных построениях и ничего не могли сделать. А смерды, укрывшись от разгоряченных коней щитами и ранцами, даже и не помышляли бежать. И все дружащие с головой гридни понимали, что если бы пехотинцы были вооружены, то все ворвавшиеся в их построения кони уже давно бы издохли. Все имевшие глаза это увидели, а имевшие разум поняли, что родилось новое войско, способное дать смертный бой не только любому городовому ополчению, но и любой дружине! Это казалось сумасшествием, но это было на самом деле!

Вода камень точит, как любил иногда говаривать княжич, и оказался во всём прав! Незаметно смердское ополчение преобразилось в настоящее, доспешное, хорошо вооружённое, прекрасно организованное, послушное командирам, сильное и сплоченное войско! И теперь вчерашний рядовой гридень был верен княжичу беззаветно, за этим будущим великим князем, великим не только по титулу, но и по своей внутренней сути, все отчетливее просматривалось ВЕЛИКОЕ БУДУЩЕЕ! И видел это, понимал не только Душило, но и остальные взводные, ротные, комбаты, да что там говорить, даже рядовые пехотинцы теперь узрели в юном княжиче чуть ли не мессию! И торгово-промышленные успехи Владимира Изяславича накладывались на открытия в ратной науке. Он своим умом создал новый для Руси и Европы вид оружия – огнестрельного, ну, или, с его же слов, повторил китайский опыт, что, впрочем, без особой разницы. Сюда же наслаивались и успешные открытия в ратном деле, создание по сути нового рода войск – панцирной пехоты. Нового не только по части вооружения, но и, самое главное, по части своего устроения, повиновения командам и дисциплине!

– Тьфу ты, да и только! – довольно сплюнул Душило, удивляясь своим мыслям. – С ума сойти, сколько я новых слов от княжича нацеплял, как лохматая собака репейника! Дис-ци-пли-на, – проговорил он вслух по слогам, – раньше и слова такого не знали, и выговорить его никто кроме княжича не мог, а теперь вокруг одна дисциплина не только в словах, но и в любом деле. Вон как его ратники споро обустраиваются! Все точно по Уставу, буква в букву – ни шаг влево, ни полшага вправо! Тоже, кстати, княжич измыслил, а его выученики доводили Устав до каждого бойца, зачитывая, повторяя и затем проверяя усвоенное.

Через березовую рощицу, где располагались бойцы ротной заставы, пролегала заросшая тропа, ведущая к бог знает какой глухой веси. Но все равно, и этот путь Устав княжича требовал перекрыть дозорной заставой. На учениях им опасаться, конечно, нечего, но во время войны возможно всякое… А учения эти, по распоряжению княжича, были как-никак, а «приближенными к боевым».

Поперек тропы и в местах с редким подлеском два взвода девятой роты третьего батальона укрепляли позиции, вкапывая в землю заостренные рогатки. Одно отделение третьего взвода стояло на сторо́же, внимательно наблюдая за окрестностями, два других отделения устанавливали палатки, обкладывая их мешками с землей.

Дозорным заставам костры разводить категорически запрещалось, а потому, закончив все мероприятия, связанные с укреплением позиций, свободные от службы бойцы с нетерпением ждали подвоза горячего ужина. Свои собственные запасы сухпая были подъедены еще в первые дни похода.