Княжич

— Не гневи богов, госпожа. Киевляне тебя за ворота не выпускают. Печенеги земли полуденные рвут. Кривичи снова голову поднимают. Еще немного, и развалится Русь. Враги только того и ждут. Коршунами в грады и веси бесприглядные вцепятся. Мал Нискинич дельное предлагает. Замирим Перуна с Даждьбогом на веки вечные.

— Да, — согласилась Ольга, — трудно одной. Только Мала Нискинича я не знаю совсем. Как же я могу ему женой стать, если не люб он мне?

— Не о любви речь ведем, но о выгоде, — продолжал ведун наседать. — Ты же сама говоришь, что уже не девка красная. Да и он уже не вьюнош. Смотри, какой сын у него, — кивнул он на меня. — Дочка есть, Святославу погодка…

— Отец Святослава как родного примет, — вставил и я словечко. — Малуша ему сестрой будет названой. Я братом старшим…

Ольга внимательно посмотрела на меня. О чем-то своем подумала…

— Ты не сомневайся, госпожа. — Гостомысл к ней ближе придвинулся. — Никто ни тебя, ни сына твоего обижать не собирается. Как была хозяйкой Киева, так и останешься, а Русью вам вдвоем с князем сподручнее будет править. Мал Нискинич рода древнего. Его и восход и закат уважают. Непросто будет врагам против него выступить. И ты за ним, как за стеною, будешь…

— Разумны слова твои, человек Божий, — наконец сказала Ольга. — Только и вы меня поймите. Такие дела с наскоку не решаются. Обдумать все надо. С умными людьми посоветоваться…

— Никто не торопит тебя. — Гостомысл был доволен. — Мы не сразу ответ твой получить хотим. Ты подумай. Взвесь все внимательно. А потом и отклик свой дай. Стань нам госпожой законной. А Добрыну, — вновь он кивнул на меня, — матушкой.

Ольга вновь взглянула мне в глаза, а потом улыбнулась вдруг:

— На том и порешим, гости дорогие. Вам уже покои приготовлены. Вы же устали с дороги. Вот и отдохнете. А я как надумаю, так и знать вам дам…

4 мая 946 г.

Долгими показались нам те семь дней, что мы ответа от Ольги ждали. Она-то из Киева уехала. Святослава с собой забрала. Ключник сказал, что в деревеньке она своей, в Ольговичах, заперлась. Думу думает. Терем свой нам оставила. Холопы были услужливы. Девки сенные к дружинникам древлянским приветливы. Стража городская не злобная. Только в посады нас не выпускали. Сказали, что там опасно нам будет. Больно злы киевляне.

Мы не противились. У нас Ярун «приболел». Ключник лекаря позвать велел. Соломон нам и докладывал, что на Подоле и в Козарах делается. От него мы узнали, что Асмуд драккар снарядил, вверх по Славуте отправился. И о том, что от Свенельда пока вестей нет. Видно, сильно его печенеги придавили.

И о том, что тихо в посадах. Затаились все. Ждут, что со сватовством получится. В Козарах купцы об заклад бьются, пойдет Ольга за Мала или отказ даст? Гадают. Товар придерживают, ожидают, что цены поднимутся…

И не знали мы тогда, в затворе сидючи, и не ведали, что Асмуд на встречу с новгородским войском отправился. Что Свенельд с печенегами договор заключил и спешит к Киеву. Не один спешит, с молодым ханом Курей и войском его торопится. Что в Ольговичи пришел конунг Стегги, сын Иггивальда, со своей дружиной. И плату за год вперед получил. И стремя кагану Киевскому поцеловал.

А если бы знали?

Сегодня Ольга вернулась в Киев. Нас в терем свой каменный позвала.

На этот раз в горнице столов не было. Ольга вышла к нам в хорошем расположении духа, улыбалась.

— Небось заждались, гости дорогие? — спросила.

— Да, госпожа, — Гостомысл за нас всех ответил.

— Что ж, — сказала она, — вот мое решение. Шлите гонца князю Малу. Пусть встречает меня там, где мужа моего, Игоря Рюриковича, жизни лишил. Хочу последнюю честь ему отдать. Прощения попросить за то, что недолго по его кончине скорбела. Поплачусь на могиле его, тризну справлю. С Малом повидаюсь. Тогда и скажу, пойду за него или нет. А теперь ступайте. Мне приданое готовить надо.

— А Святослав как же? — спросил Побор. — Возьмешь его с собой?

— Святослав пока в Ольговичах останется. — Ольга взглянула на нас. — Ему под присмотром спокойнее будет. А как с Малом столкуемся, так и его привезут.

— Рекой пойдем или сушей? — спросил Гостомысл.

— Как быстрее?

— Рекой восемь дней, сушей — четыре.

— Сушей. И пусть Мал на Ирпене переправу наведет. Мне три дня на сборы нужно. Как раз гонец успеет.

— Как скажешь, госпожа, — поклонился ей ведун.

14 мая 946 г.

Ближе к полудню мы подошли к подножию высокого крутояра. На этом месте полгода назад принял смерть каган Киевский. Две березы и дуб по-прежнему на вершине высокого утеса растут. К небушку тянутся.

Здесь, под крутояром, и похоронили его. Ингваря. А теперь здесь для тризны столы накрыли. Ждут Ольгу. Ждут и нас.