Княжич

— Посмотрим, — пожал плечами Свенельд.

— Посмотрим… — сквозь дремоту прошептал Асмуд.

Спустившись со Старокиевской горы, Соломон вошел в Козары. Это поселение на берегу Почай-реки было заложено еще в те времена, когда и сам Киев, да и вся Полянская земля были данниками Хазарского каганата. Здесь стоял хазарский сторожевой отряд. Потом, после захвата города Оскольдом, отряд ушел. Остались только несколько купеческих семей, которых в коренных землях каганата никто не ждал. Да и как бросить нажитое за долгие годы добро? Как порушить в один миг налаженные торговые связи? Как оставить без присмотра путь на Византию?

Соломон тогда мальчишкой был, но до сих пор помнит, как трясся по ночам отец, ожидая погрома. Как хоронил скарб, от чужих загребущих рук оберегая.

Толпа ворвалась на подворье под утро. Пьяная, злая…

Накануне Оскольд, точно замаливая грех за убийство Киевича[153], выкатил на Подол[154] бочки с медом пьяным. Дескать, пейте-веселитесь, люди киевские. Вот как о вас варяги заботятся. И дружинники варяжские с вами вместе веселиться будут. Не захватчики варяги. От хазарской дани освободители…

Когда народ напился, напелся и наплясался, кто-то из Оскольдовой дружины кинул клич:

— Аида в Козары! Жидов[155] добивать!

И пошли…

Поджечь подворье погромщики не смогли. Жадно лизал огонь дубовые бревна, а сожрать не смог. Три дня маленький Соломон с сестренкой Сарой таскали воду и поливали стены. Словно чуял отец, что без пожара погромщики не обойдутся. Угадал.

Зато хозяевам подворья досталось. Не нашли подольские ни гривен серебряных, ни золота, ни рухляди мягкой. Только все в доме переломали да изгадили.

А потом за отца принялись. Бороду ему подпалили. Били жестоко. Пытали, куда добро попрятал. Не сказал отец. Вытерпел. Так они Сару на глазах у него насиловать стали. А когда отец умер, ратник варяжский ее топором зарубил. И Соломона убить хотел, да не успел.

Подоспели гои[156], те, что рядом с жидами в Козаре жили. Побоялись, что пожар от жидовских подворий на их дома перекинется. Подольских на колы подняли. И варягам Оскольдовым досталось.

Соломона коваль Здравень отбил. Ох и здоров был коваль. Оглоблей, что перышком гусиным, по варяжской спине прошелся. И мальчишку от неминуемой гибели спас. Соломон с сыном его Любояром дружбу водил. Выходит, не зря…

А потом…

Потом похоронили отца и сестренку, а Соломона в Саркел[157] к дальним родственникам с караваном отправили. За подворьем Здравень обещался приглядеть. А Любояр на память фибулу[158], им самим кованную, подарил.

Не дошел караван до Саркела. Печенеги[159] разграбили. Соломона с караванщиками в полон взяли. В рабство мальчишку продали.

Через много рук, и злых и добрых, прошел раб Соломон за пять долгих лет. Его перепродавали, проигрывали, отдавали за долги…

Только однажды повезло ему. Попал он к арабскому лекарю Ниязу ал-Хасан ал-Басри. Тот в Мараканду[160] из Басры по приглашению халифа направлялся. Остановился в караван-сарае. Приглянулся ему смышленый мальчишка-раб, вот он его в шахматы у хозяина и выиграл.

Не прогадал. Соломон действительно оказался сообразительным и прилежным. Читать и писать на арабском быстро выучился. Сначала в услужении у лекаря Нияза был. Потом помогать с больными стал. Присматривался, как ал-Басри недужных исцеляет. И учился изо всех сил. Трудная наука врачевания давалась ему на удивление легко. Через семь лет старый лекарь стал доверять ему больных. А перед смертью вольную дал.

Ушел Соломон из Мараканды. Добрался до Саркела. Нашел родственников. А те при кагане высокую должность занимали. В почете были. И для Соломона место подыскали. Три года он при дворе кагана лекарем служил.

А потом Олег Киевский город осадил. Измором Саркел на колени поставил. Пришлось кагану с ним договор заключать.

И отправился Соломон с войском Олеговым обратно в тот город, в котором впервые свет белый увидел. Да не простым пленником. Нужны были кагану Хазарскому свои глаза и уши на пути из варяг в греки. И стал лекарь Соломон лазутчиком…

Изменился Киев за пятнадцать лет. Больше стал, краше. И подворье отцово сохранилось. Сдержал слово Здравень, не позволил разор учинять. Приглядывал. До самой смерти своей туда чужих не пускал. И сыну то же самое завещал.

А Любояр не узнал Соломона. Да и сам Ковалев сын изменился. Вырос. Семьей обзавелся. Дочь у него Дарена появилась. Сам теперь ковалем стал.

Но сохранил Соломон фибулу, другом подаренную. Как сберег, лучше не спрашивать. Только по ней коваль и признал старого друга. А как признал, обрадовался.

А Соломон клад отцов выкопал. Рухлядь истлела, а серебру и золоту что сделается? Расплатился звонкой монетой с Любояром за пригляд. Тот сначала брать не хотел, но потом все же деньги взял. Новую кузню на них поставил. И зажили соседи в мире. Любояр железо ковал, а Соломон людей лечил.

Только и о поручении кагана лекарь не забывал. Регулярно с караванами в Саркел вести из Киева слал…

Шли годы…

Олега на Киевском столе Игорь сменил.

Только мелковат оказался новый каган. Невысокого полета птица.