Кирилл кивнул и, ухарски подбоченясь, с вальяжной неторопливостью зашагал вперед. Временами он останавливался, горделиво откидывал голову, явно подражая кому-то. Оттопыривал нижнюю губу, оценивающе прищуривался на гостеприимно распахнутые двери.
– Да, примерно так... – почти беззвучно произнес наблюдавший за этим Иов.
В открытых проемах начали появляться лица сидельцев, а то и самих хозяев.
– Ищешь чего, человече любезный? – не утерпел кто-то. – Может, у нас найдешь?
На это немедленно и ревниво откликнулись другие:
– К нам милости просим!
– А у нас – так и получше прочих будет!
Кирилл выбрал наугад одну из лестниц, всё с той же кичливостью стал подниматься по ступеням. Скрывшись за створкою распахнутой двери, он уже не видел, как напряженно следивший за ним хозяин соседней лавки принялся быстро изображать что-то руками высокому человеку в коричневой чуге на крыльце напротив. Тот в ответ проделал ладонью у горла резкое движение непонятного значения и отвернулся.
– Ух ты… – с тихим восторгом прошептал Кирилл, войдя и осматриваясь вокруг. Вся его спесь с чужого плеча тут же улетучилась неведомо куда. Стены лавки мерцали глазками самоцветов, витым золотом да резным серебром. Их тусклое свечение перечеркивали во всех направлениях длинные холодные блики благородной стали.
– Оно тут вот что: белым оружием мы торгуем, – пояснил хозяин, будто опасаясь, что посетитель может невзначай проглядеть назначение лавки. – Да не простым, а что называется, для достойной руки. Ты, гостюшко дорогой, княжич или князь будешь?
– Князь… – он осторожно снял со стены германский фламберг с пламевидным клинком, полюбовался затейливыми извивами позолоченной гарды и примерился в ухвате.
– Пожалуй, этот для тебя тяжеловат окажется, княже, – заметил хозяин, вроде как извиняясь.
– Знаю. Отец иногда заставлял с двуручником упражняться, да еще и одной рукою. Говорил: это тебе на вырост, – Кирилл вздохнул, возвращая меч на прежнее место. – Я так, вспомнилось просто…
– Тогда, может, акинак опробуешь? Как раз в твою меру – и глянь, какова работа! Или гладиус новоримский. Что скажешь: хорош? А это – наших мастеров, вилецких. В добром бою получше иных иноземных будет. Красавец!
– У меня почти такой же.
– Ножи ратные да охотничьи, ханджары магрибские, тесаки тарконские не пожелаешь ли хоть глазом окинуть?
Брат Иов коснулся плеча торговца, наклонил голову:
– Ты прости нас, хозяин, – мы на время малое выйдем со князем.
Кирилл с сожалением оторвался от рассматривания богато изукрашенной горянской камы, отложил ее в сторону и последовал к выходу.
– Ну как? – спросил инок, почти не двигая губами.
– Ты о чем это?
– Почуял ли сейчас то же, что и прежде? – уточнил брат Иов столь же тихо и терпеливо.
– Нет.
– Для себя что-нибудь приглядел?
– Да, но не для себя. Мне вдруг в голову пришло княжичу Держану подарок сделать.
– Дело доброе. Держи свой кошель, а я здесь подожду.
Кирилл расплатился за отложенный кинжал восточной работы, сообщив хозяину:
– Еще собираюсь к прикрасам девичьим прицениться. Мне бы перстенек серебряный с бирюзою. Не подскажешь ли, у кого найти смогу?
– Оно тут вот что: я среди здешних торговых людей, можно сказать, совсем еще новик. И ежели по правде… – купец явно собирался добавить что-то еще, но оборвал себя и только развел руками.
У дверей соседней лавки подпирали косяки двое парней с видом «а шел бы ты и дальше своей дорогой, человече добрый!» Кирилл вспомнил, что это именно они давеча обогнали его с Иовом. За их спинами появлялось изнутри и снова пряталось в глубине круглое хозяйское лицо с бегающими глазами.
– Иов, я опять это почувствовал – тот же страх, – тревожно отметил Кирилл. – Здесь и еще где-то рядом.
Внезапно выскочив наружу, купец заметался на помосте, завопил с надрывом и тоской:
– Игнатий, Игнатий! А ведь он теперь ко мне направился, ко мне! Что же делать-то?
Инок тут же остановился, заслонив Кирилла.
Высокий человек в коричневой чуге молчаливо наблюдал за происходящим с противоположного крыльца. Услышав обращенные к нему слова, он плюнул от души, яростно топнул ногой и заорал в ответ:
– Что делать? Для начала на языке своем поганом удавись, выпороток бздливый! Вот же послал Господь споборничков…
После чего быстро сбежал вниз. Оглядываясь по сторонам и продолжая бормотать под нос: «Ну дуботолк… Ну межеумок… И я хорош: доверился, как распоследний…», стал злыми рывками распутывать коновязь мышастого жеребца под седлом.
– Бежишь? Ну беги, беги! – продолжал голосить первый. – Только если что – я один тонуть не стану! Всех за собою потащу, так и знай!
Высокий вскочил в седло, уже оттуда еще раз плюнул и с места взял галоп – встречные поспешно шарахнулись в стороны.
– А-а-а! Да пропади оно всё пропадом! – заверещал купец поразительно тонким голосом. – Бей собак Стерховых, ребята! Смертным боем бей!
Он отступил в глубину помещения, захлопнул дверь и загремел засовами. Его гвардейцы с деланой ленцой отлепились от косяков. Поигрывая плечами, двинулись вниз.