Княжич, князь

– А еще вот какого совета испросить хочу у тебя, батюшка игумен. Осемь пар лапоточков только за этот год неполный истоптала я, по святым местам ходючи. И что делать с ними далее – ума не приложу. Пока с собою во суме особливой ношу да в смущении пребываю.

Отец Варнава свел брови и спросил очень спокойно:

– А выбросить не думала?

– Да разве можно, отец игумен? Я же толкую тебе: по святым местам оне хаживали!

– Мыслишь, от того и сами во святыню обратились, что ли?

– Ты их дома в красном углу развесь! – радостно присоветовал из-за ее спины отец Власий. – Пред ними свещи возжги да пой: «Святии ла-а-апти, молите Бога о на-а-ас!»

– Страсти-то какие речешь, батюш…

– Вот тебе, сестрица, слово пастырское, которого ты так добивалась, – перебил ее отец Варнава. – Оставляй-ка паломничество свое да домой возвращайся, коль не хочешь, чтобы я епитимью на тебя наложил. Не праведность это, а гордыня обыкновенная. И оскорбление разума, Богом данного. На этом – всё, ступай с миром.

– Домой, дура набитая, домой! – завопил вдруг, выкатив глаза и затопав ногами, отец Власий. – Прочь отсюда! Нам праведники во укор – грешные мы! Прочь-прочь-прочь!

Перепуганно взвизгнув, паломница шарахнулась в сторону лестницы. Игумен придержал мальчишку за плечо:

– Если пожелаешь наукам или ремеслам обучаться – от вашего Будилова Успенская обитель недалеко. Спросишь там отца Сергия, благочинного. Запомнил? Тогда с Богом, отроче.

– У-у-у! Вот я тебя! – грозно улюлюкал и стучал большим посохом маленький архимандрит вослед удаляющемуся грохоту ступеней.

Отец Варнава выслушал Кирилла. Покивав, проговорил невпопад:

– Ну что ты будешь делать! Сеешь одно – всходит другое… А отцу ризничему ты, княже, передай, что я благословил. М-да…

– Наше дело – сеять, – отозвался задумчиво отец Власий.

***

– Славная полянка, – одобрил Залата, осмотревшись. – И от обители не видать – чего ж зазря людей сторонних смущать-то, верно?

– Ага. Мы тут с братом Иовом как-то…

– Пожалуй, там и стой, где стоишь, княже. Супротив солнца для учебы – самое что ни на есть оно. Сейчас я…

Он отошел к елкам и стал собирать шишки в подвернутую полу своей длинной чуги:

– Перед поединком следует руку разогреть. Ну, коли не в забавку заниматься-то.

– Да, мастер-наставник, – ответил Кирилл серьезно. Вытащив меч из ножен, повращал им в кисти, локте и плече. Поприседал в стороны на правую-левую ноги.

– Готов?

– Готов, мастер-наставник.

Десятник принялся швырять собранным в князя – целясь и в корпус, и чуть ли не под ноги, и выше головы. Шишки то мерно следовали одна за другой, то вдруг вылетали врасплох. Вилецкий клинок замелькал в воздухе.

– Шесть из трех десятков пропустил, – сказал Залата, отряхивая одежду и ладони. – Теперь твоя очередь, княже. Я готов, начинай.

– А ты – одну всего! – с некоторым удивлением отметил Кирилл, отбросавшись в свою очередь, и попрыгал от избытка молодых сил. – Давай еще по разу.

– Ни одной, – поправил брат Иов. – Ты слишком высоко норовил бросить, княже. Не лукавь. Десятник умолчал – его дело. А я говорю.

– Значит, ни одной, – покладисто согласился Кирилл. – Ошибочка вышла.

– Да, это бывает.

Залата покружил по полянке, откидывая подальше сучья, растаптывая кочки да кротовины. Вопросительно повел острием:

– К бою, княже?

– К бою, мастер-наставник.

Кирилл присел на разведенных ногах, угрожающе скаля зубы и перебрасывая меч из руки в руку.

– Даже в пустыне сарацинская стойка только для такыров да прочих твердых участков годится, – флегматично прокомментировал Залата это паясничание. – На песке куда похуже будет, а для травы густой и вовсе глупость да погибель. При низком либо скользящем шаге ноги враз запутаются. Давай-ка из нашей простой поставы славенской начнем.

Кирилл сговорчиво кивнул, вставая в рост, и тут же провел прямой длинный выпад. Лезвие скользнуло о лезвие, ткнулось в никуда. Он потерял равновесие. Переменив ногу, сделал рывок, нанося рубящий удар поперек корпуса. Клинок широким взмахом опять рассек пустоту, а острие меча десятника коснулось его груди:

– Сражен, княже.

– За ногами следи, – подал голос инок. – Все намерения твои выдают.

– Неужто мы с Залатою в неозброе упражняемся? – раздраженно спросил Кирилл. – Или ты на мечах тоже мастер?

– Да как-то дали разок в руках подержать, было дело.

– Брат Иов прав, княже. Слишком загодя ступаешь. Давай-ка всякие рубящие удары твои, какими владеешь, хорошенько рассмотрю – я только отражать буду. Начинай.

Опущенный меч Кирилла взлетел в отножном ударе. Десятник отвернул его вбок и одобрительно крякнул:

– Хорошо! Теперь яви-ка мне попеременно левый да правый по косой сажени… – клинки лязгнули. – Славно, славно…

– Может, верхнюю одежду скинем, мастер-наставник?

– Жарко? Нижние удары слабоваты, княже.

– Не жарко – движения сковывает.

– В самый раз для учения. Еще! Еще! Меч-то не подворачивай – это тебе не двуручник.

– А риттеры германские в наставлениях советуют…

– Стой!

Десятник хлопнул плашмя клинком по голенищу и гаркнул:

– Юнак Ягдар! Ты поучаться хочешь или поучать? Доберемся и до риттеров германских, и до всех прочих сарацинов! В свой черед.