Княжич

Обговорили и плату крестьян в случае неисполнения ими обязательств. Решили, что в этом случае они должны будут заплатить пожилое за 2 года, ссуду и 7 рублей неустойки. Евтифей пообещал Ваське, что со стороны второго арендатора возражений не будет. На следующий день договорились встретиться в хоромах Скурыдина в полдень. Крестьяне должны были прийти с поручителями.

Следующий визит молодые люди нанесли донковскому дьяку Семину. Узнав, зачем они пришли, дьяк для начала спросил Скурыдина о том, есть ли у него грамота поместного приказа на землю. После его утвердительного кивка, он ознакомил друзей с размерами пошлины на порядную и плату за нее. Плата естественно взималась в натуральном виде. На завтра, для заключения сделки он решил прислать своего подьячего Петрушу Шеина.

На следующий день, в дом Скурыдиных раньше всех пришел подъячий. Первым делом он поинтересовался о плате. Ксения принесла из сеней корзинку с десятком яиц, краюхой хлеба и куском соленого сала с глиняной кринкой молока. Дьячок успокоился. Сев за стол, он выложил на него все необходимое для письма: чернила в глиняной чернильнице, деревянную банку с песком, бумагу в рулоне, маленький острый ножичек и целую связку гусиных перьев. Потом пришли крестьяне. Они гурьбой, подталкивая друг друга, вошли в комнату. Их посадили на лавки возле стен. Василий рассказал всем об условиях договора. Петруша, опросив о согласии с договором арендаторов и Скурыдина, выслушав мнение поручителей, о тех за кого они ручаются, переписал прозвища и имена находящихся в комнате. Поморщив нос, предложил крестьянам на время выйти во двор:

— Что-то нехорошим духом от вас мужички попахивает!

Долго, постоянно переспрашивая Скурыдина, он писал порядную[36]. Закончив, предложил дописать фразу о том, что крестьяне обязуются жить тихо и смирно, корчмы не держать и никаким воровством не воровать.

— Пиши! — равнодушно согласился Васька. — Кашу маслом не испортишь!

Крестьян позвали. Арендаторы оказались неграмотными. Вместо подписей под своими именами, они поставили кресты. Скурыдин витиевато расписался. Удостоверив своей подписью документ, подъячий зачитал его.

— Все верно? — спросил Шеин.

— Верно! Верно! — хором проговорили мужики.

Скурыдин, достав из кожаного кошеля серебро, передал его арендаторам. Мужики тщательно пересчитали деньги, сложив их в потайные карманы своих зипунов.

— После уплаты пошлины, получишь порядную! — объявил подъячий Скурыдину и, забрав, корзинку с продуктами покинул присутствующих.

— Ну, боярин, нам пора! — попрощался подошедший к Ваське Евтифей. — Завтра, всем миром мои хоромы в деревеньке будем ставить! Приходи, на конец деревни, самым почетным гостем будешь!

Андрей, от приглашения Василия отказался, сославшись на то, что ему нужно помочь Анне Евдокимовне собрать яблоки в саду. Скурыдину пришлось отправиться к Ефтифею, одному.

В средине утра следующего дня, он на своем Орлике, выехал в Баловнево. Место строительства дома он нашел по подводам, на которых крестьяне всем миром везли бревна разобранного сруба из леса. «Все заранее предусмотрел! — подумал Васька. — Хорошего работника нанял!»

Действительно. Евтифей, мечтая стать самостоятельным хозяином, время зря не тратил. Еще на Великий Пост, со вторым арендатором, они нарубили нужное количество строительного леса. Лес, пролежал на делянке все лето. Из такого сухого материала можно было рубить дом в любое время. На Третий Спас[37], едва освободившись от жатвы, там же в лесу, мастер на все руки Ефтифей Михайлов, начал рубить сруб. Работал, не спеша, на совесть. И вот теперь, когда пришло время, обратился к миру за помощью по перевозке разобранного сруба к месту установки дома.

Дом уже начали собирать. Мастера, стуча топорами, подгоняли бревна окладного венца на вкопанные в землю сосновые чурки (подстолбники), на которых должен был держаться весь дом. Рядом стояли столы с угощеньем, вокруг которых суетились наряженные бабы и девки. Михайлов, увидев знакомого всадника, подбежал к нему с радушным приглашением:

— Слезай боярин! Отведай яств с нашего стола!

Скурыдин есть не хотел, но, чтобы не обидеть хозяина, передал поводья коня сыну крестьянина. С наслаждением вдыхая запах свежей щепы и ароматы жареного мяса, смешавшегося с дымом костра, он подошел к одному из столов. На грубо сколоченных досках лежала на глиняных тарелках и деревянных подносах неприхотливая крестьянская еда: вареные яйца, куски копченой свинины, жареные куры, дикие утки, фаршированные яблоками, соленые огурцы, нарезанная ломтиками редька, лук. Между ними в глиняных кувшинах стояли квас и сыть, разведенный по особому рецепту мед.