Княжич

В лесу, привязав коней к деревьям на обочине, они вслед за Васькой пробрались сквозь кусты к месту, где должны были лежать «толстый» и «тонкий». Воевода долго смотрел на облепленные мухами трупы приставов со стрелой в горле и проткнутого насквозь саблей, подержал в руках самопал, из которого едва был не убит Васька, заглянул на дно несостоявшейся могилы княжича.

— Сенька! Посмотри-ка, что у них там по карманам? — наконец произнес он.

Сенька, брезгливо отводя взгляд в сторону от лиц покойников, начал ворошить их карманы. Карманы были пусты, но у того, что нашел смерть от Васькиной сабли, Сенька снял с пояса туго набитый кошель.

— Дай-ка мне его! — потребовал воевода. Он сел на ствол упавшего дерева и тщательно пересчитал деньги в кошеле.

— Богатенькие покойнички! — закончив счет, сказал он. — Семь рублей, десять алтын!

Затем они, оседлав коней, переехали к месту, где лежал третий труп. От пальцев его руки, погруженной в воду, взбурлив ее, бросилась в глубину мелкая рыба. Произведенный Сенькой обыск трупа, также не дал результатов.

— Все понятно! — сказал воевода, несмотря на то, что осмотр приставов, ничего не дал. — Едем обратно!

Надежды воеводы, найти у покойников грамоту на сыск, не оправдались. «Впрочем, Скурыдин с этим парнем, выдающим себя за княжича, могли раньше меня найти этот документ в одежде убитых и уничтожить, чтобы я поверил их описанию событий. Для пущей достоверности вырыли яму-могилу. А приставов Васька порешил, спасая друга от разоблачения в Москве. Ой, чувствует мое сердце, что за этим, так называемым княжичем, не простые разбойничьи дела, раз за ним, сюда в Донков, государь приставов прислал! Хоть и молодой, а высокого полета птица, если успел Ваське так задурить голову, что тот за него в огонь и воду! Но ему меня не провести!» — скача в город, думал воевода Вельяминов.

В остроге, Вельяминов, приказав Скурыдину остаться на улице, завел внутрь хоромов Лыкова.

— Вызови-ка стрелец ко мне, начальника караула вместе со свободной сменой! — приказал он Тимофею. — Ваське ни слова! Головой отвечаешь!

— Я все понял! — на бегу к двери, отрапортовал старый вояка.

Начальник караула, пятидесятник Василий Иванов сын Басурманов, привыкший не спрашивая, исполнять приказания, растолкал, разлегшихся по лавкам караульной избы, стрельцов:

— Тревога! Всем, к хоромам воеводы!

Васька, стоящий у крыльца хоромов Вельяминова, удивился появлению Лыкова с начальником караула и шестью, вооруженными бердышами, стрельцами.

— Что случилось? — удивленно спросил он Лыкова.

Не отвечая ему, тот проскочил в открытую дверь к воеводе.

— Прикрой дверь! — приказал воевода Сеньке, увидев перед собой Лыкова и начальника караула. Подойдя к слюдяному оконцу выходящему во двор, из которого ничего не было видно, он приоткрыл его. Убедившись в наличии стоящих перед крыльцом стрельцов, воевода облегченно вздохнул.

— Скурыдина, арестовать и в тюрьму! — приказал он, Василию Иванову. — Окажет сопротивление, рубить без пощады! «Дело государево»!

— А тебе Лыков, подчиняю трех стрельцов, чтобы мнимого княжича под арест взять! — дал задание воевода Тимофею. — И туда же, к Ваське Скурыдину!

Лыков и начальник караула выскочили наружу. Воевода, склонив голову к окошку, застыл, наблюдая за происходящим во дворе. Вышедший на крыльцо Иванов отдал распоряжение стрельцам. Трое из них поспешили за оседлавшим коня Лыковым.

Арест Скурыдина прошел спокойно. Васька с невозмутимым видом снял с себя пояс с саблей и, отдав его начальнику караула, пошел за ним в окружении стрельцов по направлению к осадной тюрьме. У выхода со двора он обернулся. Привязанный к коновязи Орлик рванулся к нему, туго натянув поводья. Словно что-то, сказав на прощание, юноша взглядом успокоил коня и продолжил свой скорбный путь.

«Надо сказать Васькиному опекуну, чтобы забрал коня! — подумал воевода, глядя на стоящего у коновязи Васькиного аргамака. — Ему он больше не понадобится!»

Осадная тюрьма представляла собой деревянную избу, внутри которой, в вырытую под ней яму, глубиной в три человеческих роста, был помещен деревянный сруб. В этот сруб, можно было спуститься через проруб в полу, по приставной лестнице, которую для этого случая опускали вниз. Проруб в полу избы, закрывал решетчатый настил на петлях, в скобы которого были вставлены два увесистых металлических замка. Дневной свет, проникающий в сруб через настил, никогда не достигал его дна. Там царил вечный мрак. Наверху, в комнате, с расположенными вдоль стен лавками, стоял грубо сколоченный стол. В этой комнате проводились допросы узников, и освещалась она через узенькое окошко, с вставленными в нее металлическими прутьями. Ключи от двери в избу и от входа в подземную тюрьму находились у начальника караула.

Иванов, найдя на связке ключ, открыл дверь в избу. Вырвавшийся из нее поток воздуха дохнул на Ваську сыростью и гнилым деревом. Найдя второй ключ, начальник караула открыл замок решетчатого настила. Услужливый стрелец принес с улицы лестницу и спустил ее вниз.