Княжич

— Сэр, это разбойники? — спросил Андрей, у абсолютно равнодушного к этой картине сэра Джона.

— Вряд ли! — спокойно ответил Сэр Джон Грин. — Давайте подъедем и посмотрим!

Он развернул коня в сторону виселиц. Андрей и Василий последовали за ним. Запах мертвечины ударил им в нос, и они остановили лошадей. Сэр Джон подъехал вплотную к одному из казненных.

— Я так и знал! — крикнул им он. — Это бродяги!

Увидев, что карета уехала довольно далеко, сэр Джон пришпорил коня и поскакал в ее сторону, показав, друзьям рукой, следовать за ним. Возле кареты они опять разговорились.

— Это бродяги! — еще раз подтвердил сэр Джон. — Бегут из деревни, не хотят работать. Одно время улицы Лондона были забиты попрошайками. Правительство вынуждено было принять против них жестокие, но справедливые законы. Сейчас, собирать милостыню разрешается только старым и неспособным к труду нищим. Уклоняющиеся от работы безработные отдаются на время в рабство тому, кто донесет властям, что он является бродягой. Хозяин имеет право плетьми принуждать его ко всякой работе, продать, завещать по наследству. Такого раба за самовольный уход в первый раз осуждают на пожизненное рабство и клеймят, выжигая на щеке или лбу букву «s», что означает slave — раб. За второй побег ставят ему на лицо второе клеймо, а в случае побега в третий раз, казнят как государственного преступника!

— А, что же их никто не снимет? — спросил Василий, молча слушавший Грина.

— В назидание другим бродягам они будут здесь висеть до полного разложения. Их даже для этого вымазали дегтем! — пояснил сэр Джон.

«Боже милостивый! — почти одинаково и одновременно подумали друзья. — В дикой и варварской России, как называет ее большинство англичан, нет таких жестоких законов даже по отношению к закабаленным крестьянам. За побег, самое большое, высекут розгами и все!».

Рассказывая о толпах безработных, сэр Джон ни слова не сказал им о том, что стало причиной их появления. А причиной было увеличение спроса на английскую шерсть как внутри страны, так и за ее пределами. С повышением цен на нее многие крупные землевладельцы стали заниматься прибыльным овцеводством. Они превратили земли своих поместий в пастбища. Не довольствуясь этим, они начали захватывать общинные земли, которыми ранее пользовались совместно со своими крестьянами-арендаторами, а также сгонять крестьян-арендаторов с их наделов и обращать эти наделы в свои пастбища, снося при этом крестьянские дома и целые деревни. «Ваши овцы, — писал лорд-канцлер английского парламента Томас Мор, обращаясь к крупным землевладельцам, — обычно такие кроткие, довольные очень немногим, теперь, говорят, стали такими прожорливыми и неутолимыми, что поедают даже людей и опустошают целые поля, дома и города». Согнанные с земли крестьяне заполняли собою ряды бродяг.

В дальнейшем, на их пути часто встречались огороженные участки, на которых мирно щипали темно-зеленую травку, многочисленные стада овец. Друзья проезжали мимо них, не подозревая о связи между кудрявыми овечками и полуразложившимися трупами на виселицах.

В городок Стэмфорд, находящийся в 85 милях к северу от Лондона, приглашенные приехали к ночи, через 17 часов после отъезда из столицы, с перерывом на ланч в леску на обочине дороги. Здесь они остановились в доме зажиточного горожанина, специально снятого для них. Несмотря на возможность стать родственниками, мест для семьи рыцаря Грина в роскошном дворце имения сэра Уильяма Сесиля не нашлось. Верхние этажи еще находились в стадии отделки внутренних интерьеров, а нижние комнаты замка и пристройки были заняты придворными и слугами королевы. Бал начинался сразу после обеда и поэтому дамы, отказавшись от еды, не отдохнув после дальней дороги, стали прихорашиваться, чтобы не опоздать на него. На следующий день, по замыслу хозяина торжества, во время ланча, в парке, за роскошным столом для всех, молодой Уильям Сесиль, в присутствии королевы, должен был сделать предложение Джейн Грин.

Замок сэра Уильяма Сесиля Бергли-Хаус находился на окраине городка, недалеко от дома, где остановились Грины. Можно было даже не пользоваться каретой и лошадьми, но церемониал обязывал. Василий, перед тем как сесть на коня, успел уговорить дам, не приглашать его на танцы, потому, что у него ничего не получалось с ними. Кроме того, он попросил представлять его, как не знающего английский язык. Василий боялся насмешек за свое неправильное произношение. С этим согласились все, не зная, какой неожиданный оборот событиям даст это условие. Всю дорогу на бал заметно побледневшая Джейн была грустна и молчалива. Готовая разразиться слезами, она бросала на Василия полные отчаяния взгляды, словно призывая его: «Ну, сделай, что-нибудь!», всем своим видом показывая, что она не желает становиться леди Экстер. Василий, не выдержав ее взгляда, смущенно отводил голову в сторону или смотрел в землю, горестно вздыхая.