Княжна Дубровина

— Это деньги для вашихъ бдныхъ, Арина Васильевна, — немного, что могу теперь.

— Не во множеств дло, а въ чувств, въ любви. И грошъ данный съ любовію угоденъ Господу. Спасибо вамъ, я завтра раздамъ. Какъ вамъ живется, княжна дорогая, какъ вы въ своей вотчин устроились?

— Плохо, Арина Васильевна.

— Что такъ? спросила старушка.

— Плохо, и по собственной вин. Пріхала я съ моею семьей и имла намреніе все посмотрть, да забыла… По правд сказать, завертлась и завеселилась. И гости у меня были…

— Встимо, встимо, сказала старушка качая головой и ворча. — Врагъ-то силенъ, пробормотала старуха.

— Гуляла я много. Каталась… ну сказать вамъ не могу какъ это случилось, только два мсяца прошли, мелькнули, какъ одинъ день. А когда гости разъхались, мн подали такіе счеты, что у васъ бы волосы стали дыбомъ.

— Такъ, такъ, всегда такъ бываетъ!

— Да это еще что, продолжала Анюта, — пока я веселилась, старушки, старики и дти, — у меня ихъ очень много въ Спасскомъ, — бдствовали и нуждались…

— А ты не знала? спросила Арина Васильевна съ укоромъ.

— Конечно не знала, а когда узнала, для одной было поздно. Она умираетъ. Конечно, я выписала доктора, да все поздно. Но вотъ моя главная бда…

— Какъ еще бда! Разв этой мало, княжна моя, что пока вы хохотали да тшили врага рода человческаго, христіанскія души томились и статься можетъ ввели вы ихъ въ грхъ великій — ропотъ въ сердца ихъ посяли, въ злую думу ввели и не мудрено. Видятъ, деньги какъ рка льются на зати да барскія прихоти, а у нихъ одежи нтъ, можетъ и голодали.

— Ахъ нтъ, это ужь неправда — никто не голодалъ, сохрани Боже, а правда, что многаго не было — особенно помщеніе дурное, сырое, холодное, везд течь…

Арина Васильевна качала головой и наконецъ сказала:

— Вы зачмъ же это сюда пожаловали, повидаться что ли или по дламъ?

— По дламъ. Мой опекунъ — дядя Богуславовъ не хочетъ управлять имніями, надо другаго мн попечителя пріискать.

— И слава Богу, какое его такое изъ Питера управленіе. Все что сказано въ книгахъ премудро. Сказано: двумъ господамъ служить не можно. Вотъ и онъ такъ-то. У него въ Питер не одинъ господинъ а легіонъ ихъ, господъ-то его. Служба одинъ господинъ, суета другой, безденежье третій. Я заподлинно знаю, что онъ всегда безъ денегъ и всегда ждетъ ихъ разиня ротъ, какъ несытый галченокъ въ гнзд. Гд ему управлять чужими вотчинами и черезъ это столькихъ несчастныхъ сдлать.

— Какихъ же несчастныхъ?

— Сначала вотъ тхъ, что безъ крова живутъ, а потомъ другихъ, которыхъ воровать попущаетъ своею безпечностію и недосмотромъ. Вдь онъ ихъ въ соблазнъ вводить. Считается это грхомь великимъ. Онъ не вы, княжна, вамъ по молодости, да неопытности простится, а онъ съ сдиной въ бород. Куда ему управлять другими, слышала собой управить не уметъ. Пусть отступится отъ васъ.

— Другаго надо найти.

— Да, дло не легкое добраго да честнаго, да дльнаго, да осмотрительнаго! Авось найдете съ помощію Божіей, а помаленьку сами учитесь, это всего надежне. Самой надо научиться; если Господь васъ поставилъ надъ всми, такъ и работайте для нихъ.

— Вдругъ нельзя, Арина Васильевна.

— Конечно нельзя. Наука трудная, но потрудитесь — до всего дойти можно. Предъ вами года и года. Просите у Бога мудрости и малодушество откиньте.

— Это въ будущемъ, а теперь я въ тискахъ, сказала Анюта. — Надо строиться, надо въ город себ домъ купить, а денегъ нтъ.

— Денегъ нтъ? Какъ нтъ?

— Капиталы есть, но ихъ не выдаютъ. Я еще несовершеннолтняя. Не знаю что длать.

— Доходы у васъ большіе, сказала старушка, — на доходы стройтесь.

— Нынче бездоходный годъ, сказала Анюта смущаясь. — Говорятъ неурожайный.

— Все же отъ такого богатства доходы есть.

Анюта молчала, колебалась, наконецъ ршилась и сказала:

— Доходы конечно есть, но если строиться, то я не могу на зиму въ Москву пріхать.

— Ну что жь? Не бда. Останьтесь въ деревн.

— Это легко сказать, выговорила Анюта. — Мн смерть не хочется. Я думала совсмъ другимъ образомъ прожить эту зиму.

— Какъ же другимъ образомъ?

— Пріхать сюда, повеселиться въ волю, пожить въ свое удовольствіе, посмотрть какъ другіе живутъ и тшатся — вдь я еще ничего не видала, все въ классной сидла и доучиться тоже хотлось мн.

— Мало вы учились, мало на васъ денегъ истратили, отрзала какъ ножомъ Арина Васильевна, — а вотъ не выучили васъ чему надо, теперь я это вижу. Веселиться — діавола тшить! Душу свою невинную ему запродать!

— Что вы? что вы? Арина Васильевна, воскликнула Анюта съ негодованіемъ. — Разв невинныя удовольствія противны законамъ Божескимъ!