Княжна Джаваха

– Дети! – торжественно произнесла княгиня и слегка выдвинула меня вперёд. – Вот вам новая подруга, княжна Нина Джаваха-оглы-Джамата. Полюбите её. Она приехала с далекого Кавказа и скучает по своей родине. Постарайтесь развлечь и успокоить её.

Затем, обращаясь ко мне, начальница прибавила с ободряющей улыбкой:

– Ну, вот видишь, крошка, сколько весёлых маленьких девочек! Верь мне, тебе не будет с ними скучно.

Классная дама в синем форменном платье приблизилась ко мне и протянула руку.

– Guten Abend, mein Kind![55] – сказала она.

Я говорила по-немецки и занималась этим языком последний год с моей учительницей, но всё-таки я сконфузилась почему-то и смущённо смотрела в полненькое, добродушно улыбающееся лицо классной дамы.

Maman – так называли институтки начальницу – ещё раз взглянула на меня и ободряюще кивнула головою. Потом, не желая, вероятно, мешать началу моего знакомства с товарками, крепко меня поцеловала, перекрестила и вышла из класса. За нею последовала и классная дама.

Опять поднялся шум, визг, беснование. Толпа девочек окружила меня со всех сторон, смеясь и забрасывая вопросами: «Кто ты? Откуда? Кто твои родители?»

Одна из них, самая шаловливая, прыгнула на скамейку и оттуда запищала пронзительным голоском:

– Новенькая, новенькая, новенькая!

Другой понравились мои косы, и она бесцеремонно потянула их к себе. Я невольно пошатнулась и села.

– Как тебя зовут? – подскочила ко мне бойкая девочка с шустрым личиком и во все стороны торчавшими вихрами.

– Нина, – отвечала я просто.

– Нина, слышите ли вы! Вот так ответ! У тебя нет фамилии, что ли? Слышите, mesdames’очки, её зовут Нина, и учителя будут её вызывать «г-жа Нина»… ха, ха, ха!.. – расхохоталась девочка.

– Ха, ха, ха! – вторили ей остальные.

Я не понимала, что тут смешного в том, что моё имя Нина.

– Ну-с, г-жа Нина, – не унималась шалунья, – а отец твой кто?

– Мой отец, – не без гордости ответила я, – известный по всему Кавказу генерал. Его имя князь ага Джаваха-оглы-Джамата.

– Как? Как? Повтори.

– Ага Джаваха-оглы-Джамата, – повторила я, не замечая насмешки, блеснувшей в бойких глазках девочки.

– Джамата-татата!.. Вот так фамилия! – отчаянно захохотала шалунья.

Ей вторили остальные.

Вся кровь бросилась мне в лицо… Как? Они смеют издеваться над именем, прогремевшим от Алазани до самого аула Гуниба! Над именем, покрытым боевой славой! Геройским именем, отличённым самим русским царём!.. О, это было слишком!.. Точно крылья выросли за моей спиною и придали мне силу. Я гордо выпрямилась.

– Слушайте вы, глупые девочки, – едва владея собою, произнесла я запальчиво, – не смейте смеяться над тем, чего вы не поймёте никогда… А если ещё раз кто-нибудь из вас осмелится переврать умышленно хоть одну букву в моей фамилии, я тотчас же отправлюсь к начальнице и пожалуюсь на шалунью.

– Ах ты… – взбеленилась на меня девочка с вихрами. – Фискалка!

– Что?.. – злобно наступила я на неё, не поняв незнакомого слова, но смутно чувствуя в нём какое-то оскорбление.

– Фискалка, – пискнула за нею вторая, третья, четвёртая, и вся ватага расходившихся девочек запрыгала и заскакала вокруг меня.

– Фискалка!.. Фискалка!.. Злючка!.. Злючка! Фискалка!

Я зажала уши, чтоб ничего не слышать… Моё сердце болезненно ныло.

«Что я им сделала? – мучительно сверлило мой мозг. – За что они мучают и терзают меня? Неужели не найдётся ни одной доброй души среди них, которая бы заступилась за меня?..»

Увы! Ни одной… Вокруг меня были только недружелюбные лица, и сердитые возгласы и крики раздавались в группе.

Вдруг дверь отворилась и вошла классная дама…

Пронзительный звонок возвестил час вечернего чая. Поднялся невообразимый шум, суматоха. Девочки торопливо становились в пары. Я же осталась, не двигаясь, на прежнем месте.

– Komm, mein Kind, her[56], – услышала я оклик классной дамы и пошла на её зов.

– Вот твоя пара, иди с нею.

И она подвела меня к высокой девочке, недружелюбно поглядывавшей на меня из-под белобрысых бровей.

Пары двинулись… Я заметила, что воспитанницы идут под руку, и, нерешительно подвинувшись к моей соседке, протянула ей руку. Но она отскочила от меня, как ужаленная, и резко произнесла:

– Пожалуйста, не лезь… Я ненавижу фискалок.

Я поняла, что класс объявил мне войну. И мне стало невыразимо грустно.

– Новенькая!.. Новенькая!.. – слышалось всюду между старшими и младшими классами, одинаково одетыми в зелёные камлотовые[57] платья, белые передники и рукавчики наподобие трубочек, прикреплённых повыше локтя.

Столовая – большая, длинная комната, куда мы спустились по лестнице, – была уставлена двумя рядами столов, образующими широкий проход посредине.

Нам раздали кружки с коричневой жидкостью, очень мало похожей на чай, и порционные булки из невкусного пресного теста. Я не дотронулась ни до того, ни до другого.

– Ты татарка? – внезапно раздалось с дальнего конца стола, и та же бойкая девочка, изводившая меня в классе, не дождавшись моего ответа, насмешливо фыркнула в салфетку.