Княжна Джаваха

Тируары, парты, кафедра, стены и потолок – всё заплясало и запрыгало перед моими глазами. Девочки уплыли точно куда-то в туман, далеко, далеко, и я увидела их уже где-то над моей головою… И в ту же минуту точно тёмная завеса заволокла моё зрение…

Глава IV. Фея Ирэн. В лазарете

Большая незнакомая комната с кроватями, застланными белыми покрывалами, тонула во мраке сентябрьской ночи.

Я лежала в постели с компрессом на голове, и всё моё тело болело и ныло.

– Где я? – вырвалось у меня невольно, и я стала дико оглядываться, присматриваясь к незнакомой обстановке.

– В лазарете, барышня, будьте покойны, – ответил мне чей-то старчески-дрожащий голос.

– Кто вы?

– Я Матенька.

– Да кто же, господи? Я ничего не понимаю.

Тогда говорившая поднялась с табуретки, и при бледном свете месяца, заглядывавшего в окна, я увидела маленькую сморщенную старушку в белом чепчике и тёмном платье.

– Кто вы? – ещё раз спросила я её.

– Матенька, сиделка здешняя… Вот выпейте, княжна-голубушка, лекарствица – вам и полегчает, – тихо и ласково проговорила незнакомая старушка, протягивая мне рюмочку с какой-то жидкостью.

– Зачем же лекарство? Разве я больна? – взволновалась я.

– Ну, больна не больна, а всё же прихворнули малость. Да это не беда! Франц Иванович живо вас на ноги поставит. Завтра же выпишетесь. Выпейте только капельки, и всё как рукой снимет.

Я покорилась и, приняв из её рук рюмку, проглотила горькую, противную микстуру.

– Ну вот и отлично! А теперь с Богом бай-бай, а я тоже пойду прилягу, благо дождалась вашего пробуждения да дала вам лекарства.

«Какая она славная, добрая, и какое у неё чудесное, милое лицо, – подумала я невольно. – Барбале такая же старенькая, но у неё нет этих морщинок вокруг глаз, точно лучами окружающих веки и придающих всему облику выражение затаённого добродушного смеха».

Она нагнулась ко мне, перекрестила меня совсем по-домашнему, как это делала Барбале, и сказала:

– Спи, дитятко… Господь с тобою!

Сладко забилось моё сердце при этой бесхитростной ласке лазаретной сиделки, и, бессознательно обвив руками её шею, я шепнула:

– Какая вы добрая, точно родная! Я уже люблю вас!

– Спасибо, матушка, красоточка моя, что приласкала меня, старуху… – растроганно произнесла Матенька и, заботливо укрыв меня одеялом, поплелась к себе, покашливая и чуть слышно вздыхая.

Я улеглась поудобнее и стала смотреть в окно. Неспущенная штора позволяла мне видеть высокие деревья институтского сада и площадку перед лазаретными окнами, всю ярко освещённую луной.

«Вот, – думалось мне, – эта же луна светит в Гори и, может быть, кто-либо из моих, глядя на неё, вспоминает маленькую далёкую Нину… Как хотелось бы мне, чтобы лунная фея передала, как в сказке, им – моим дорогим, милым, – что Нина думает о них в эту лунную осеннюю ночь!..»

И лунная фея, точно подслушав моё желанье, явилась ко мне. У неё были светлые, совсем льняные волосы, спадающие по плечам длинными волнами… В глазах у неё словно отражалось сияние месяца, так они были светлы и прозрачны!.. Высокая, гибкая, одетая во что-то белое, лёгкое, она неожиданно предстала предо мною… И – странное дело – я не испугалась нисколько и смотрела на неё с улыбкой, выжидая, что она скажет. Но она молчала и только пристально смотрела на меня своими загадочными глазами. Луч месяца скользнул по её головке и спрятался в кудрях. И кудри её стали оттого совсем, совсем серебряными.

Так как она всё ещё молчала, то я решила заговорить первая.

– Как хорошо, – прошептала я, – что ты пришла ко мне, лунная фея.

Она засмеялась, и смех её показался мне звонким и чудесным, именно таким, каким умеют смеяться одни только феи.

– Нет, нет, я не фея! – воскликнула она и тихо, словно нехотя, добавила: – Я только Ирэн!

– Ирэн?! – удивилась я. – Но разве лунная фея не может называться Ирэн?..

– Я должна вас разочаровать, маленькая княжна… Вы ждали лунную фею, а перед вами Ирочка Трахтенберг, воспитанница выпускного класса института. Ирина Трахтенберг, или просто Ирочка, как меня называют институтки.

– Ирэн… Ирочка… как хорошо, что вы пришли ко мне! Правда, я ждала фею, но вы такая же светлая и хорошенькая и вполне можете заменить её.

И я взяла её руки и вглядывалась в её лицо, фантастически освещённое лучами месяца.

– Ну, полно, крошка, мне надо идти, – улыбнулась она, – вам нельзя много разговаривать, а то у вас снова повысится температура, и вы не скоро выпишетесь из лазарета.

– Ах, нет, нет, фея Ирэн, не уходите от меня! – испуганно взмолилась я. – Посидите на моей постели. Вы ещё не хотите спать?

– О нет! Увы! Я страдаю бессонницей и долго хожу по комнатам, всю ночь, хожу, пока не почувствую желания отдохнуть, и только под утро засыпаю. Вот и сейчас я слышала, как вы разговаривали с Матенькой, и пришла к вам заменить старушку. Вам не надо ли переменить компресс?

– О да, пожалуйста! Только не уходите! – взмолилась я, видя, что её гибкая фигурка удаляется от меня.

– Но, смешная малютка, не могу же я иначе намочить тряпку.