Княжна Джаваха

– Ну постой же, скверная Цапля, – возмутилась я, – отучу тебя подглядывать за нами!

– Что вы хотите сделать, княжна? – встревожилась Ирочка.

– А вот увидите.

Я особенно послушно улеглась спать в этот вечер, чем, конечно, ещё более увеличила подозрительность Цапли.

В большую палату привели двух новых больных, и, кроме того, пришла одна из старшеклассниц, заболевшая внезапно незнанием педагогики. Таким образом наша лазаретная семья увеличилась тремя новыми членами.

После спуска газа новенькие больные сразу уснули. Я лежала с открытыми глазами, смотрела на крохотное газовое пламя ночника и думала об Ирэн, спавшей за стеною.

«Противная Мирка! – злилась я. – Лишила меня такого громадного удовольствия…»

Поздно, должно быть, уже около одиннадцати часов, потому что всё было тихо и раздавался только сонный храп лазаретных девушек, спавших тут же, я неожиданно услышала шлёпанье туфель по паркету.

«Она», – мелькнуло в моей голове, и я приготовилась к атаке.

Действительно, это была Мирра Андреевна, пришедшая подсматривать за мною. Неслышно подвигалась она на цыпочках к моей постели, одетая во что-то длинное, широкое и клетчатое, вроде балахона, с двумя папильотками на лбу, торчавшими наподобие рожек.

Лишь только клетчатая фигура с белыми рожками приблизилась и наклонилась ко мне, я неожиданно вскочила на постели и с диким криком деланого испуга вцепилась обеими руками в злосчастные рожки.

– Спасите, помогите, – вопила я, – привидение! Ай! Ай! Ай!.. Привидение!..

Шум и визг поднялся невообразимый. Девочки проснулись и, разумеется, не поняв, в чём дело, вторили мне, крича спросонья на весь лазарет:

– Ай, ай, привидение, спасите!

Кричала и сама Мирра, испуганная больше нас произведённой ею суматохой. Она делала всевозможные усилия, чтобы освободиться из моих рук, но я так крепко ухватилась за белые рожки, что все её старания были тщетны.

Наконец она собрала последние усилия, рванулась ещё раз и – о ужас! – кожа вместе с волосами и белыми рожками отделилась с её головы и осталась в моих руках наподобие скальпа.

Я невольно открыла чужую тайну: почтенная Мирра носила парик. С совершенно голым черепом, с бранью и криками, Цапля бросилась к выходу. А я, растерянная и смущённая неожиданным оборотом дела, лепетала, помахивая оставшимся в моих руках париком:

– Ах, боже мой, кто же знал… Разве я думала…

Газ снова подняли. Комната осветилась. Больные перестали кричать и волноваться и, окружив меня, хохотали теперь, как безумные.

В двух словах я передала им, как испугалась рогатого привидения, как это привидение оказалось почтенной Миррой Андреевной, и даже не Миррой Андреевной, а, верней, её париком. Мы смеялись до изнеможения.

Наконец, решили завернуть злосчастный парик Мирры в бумагу и отнести его разгневанной фельдшерице.

Парик передали Матеньке и велели ей как можно осторожнее доставить его по назначению.

На другой день, на перевязке, у институток только и разговору было о том, как княжна Джаваха скальпировала Цаплю. Хохотали в классах, хохотали в лазарете, хохотали в подвальном помещении девушек-служанок. Только одна Цапля не хохотала. Она бросала на меня свирепые взгляды и настаивала на скорейшей выписке меня из лазарета.

На следующий вечер, нежно простясь с Ирочкой, я собиралась в класс.

– До свиданья, шалунья! – с ласковой улыбкой поцеловала меня Ирэн.

– До свиданья, лунная фея, выздоравливайте скорее; я буду вас ждать с нетерпением в классах.

Когда я поднялась в коридор и знакомое жужжанье нескольких десятков голосов оглушило меня, чуждой и неприятной показалась мне классная атмосфера. Я была убеждена, что меня ждут там прежние насмешки недружелюбно относящихся ко мне одноклассниц.

Но я ошиблась.

Frӓulein Геринг, когда я вошла, сидела на кафедре, окружённая девочками, отвечавшими ей заданные уроки.

При моём появлении она ласково улыбнулась и спросила:

– Ну, Gott grüsst dich[63]. Поправилась?

Я утвердительно кивнула головой и оглядела класс. Вокруг меня уже не было ни одного враждебного личика. Девочки, казалось, чем-то пристыжённые, толпились вокруг меня, избегая моего взгляда.

– Здравствуйте! – кивнула мне головой Варюша Чикунина, и голос её звучал ещё ласковее, нежели прежде. – Совсем поправились?

– Да! И уже нашалила там порядочно, – засмеялась я и, присев подле неё на парту, вкратце рассказала ей лазаретное происшествие.

– Так вот вы какая! – удивлённо подняла она брови и потом добавила, неожиданно понизив голос: – А ведь книжечка-то нашлась!

– Какая книжечка? – искренно удивилась я.

– Да Марковой… помните, из-за которой вы заболели. Как же, нашлась. Феня её с сором вымела в коридор и потом принесла. Знаете ли, Джаваха, они так сконфужены своим нелепым поступком с вами…

– Кто?

– И Бельская, и Маркова, и Запольская словом, все, все… Они охотно бы прибежали мириться с вами, да боятся, что вы их оттолкнёте.

– Пустяки! – весело вырвалось у меня. – Пустяки!