Княжна Голицына – принцесса моды

Я ничего не сообщала Луису, когда меня посадили в Ребиббию. Я не хотела причинять ему дополнительных страданий. Когда меня освободили, он позвонил сообщить, что отправляется в Кортину за детьми, но вскоре вернется и встретится со мной. Я посоветовала Луису встретиться с нашими друзьями Арнальди. Они и рассказали ему о том, что случилось. Как только Луис оказался в курсе моих злоключений, он перезвонил с упреками: «Ты совсем с ума сошла, почему ты меня не предупредила?» Я ответила: «У тебя самого было столько проблем, не хватало только моих». С этого момента с помощью Джады Русполи мой племянник Луис занялся моими делами, рассчитывая на сотрудничество с семьей Арнальди – своими итальянскими друзьями, и адвокатом Фарэ – специалистом по делам торговых марок.

Теперь марка принадлежит обществу «Ксинес», но я сохраняю контроль над производством, начиная с творческой фазы, и не только в отношении одежды, но и по всем «лицензиям», число которых со временем увеличилось: от линии престижных покрывал и пледов до домашнего белья, от линии бижутерии до кожаных изделий, купальных костюмов, зонтов, очков, трикотажа, элегантных костюмов для коктейля, подвенечных платьев и спортивных меховых изделий, и, наконец, от линии плащей и жакетов для женщин до изделий из фарфора для Ричарда Джинори. Я создала один из наборов посуды, вдохновляясь декоративными мотивами своей столовой, воспроизвела в уменьшенном виде трельяж, разумеется, более легкий, с золотистыми бордюрами и росписью малахитовым и бирюзовым тонами. Одну пьемонтскую фирму я попросила изготовить посуду по тем образцам, которыми владела моя семья, часть из них была представлена фирмой Ступиниджи на выставке предметов искусства из коллекций Эрмитажа. Первоначально было 220 предметов особой ценности, подаренных царю одной из наших прародительниц, но впоследствии многое из коллекции было утрачено. Самое удивительное, что посуда была создана туринскими мастерами, работавшими по серебру, под руководством француза Бушерона.

Наконец, после истории с тюрьмой я могла заняться новой квартирой. Мне всегда нравилось больше находиться дома, чем вести светскую жизнь, участвовать в праздниках или посещать рестораны. Мне нравится принимать друзей у себя. Джада Русполи сочла необходимым, чтобы общество «Ксинес» располагало в Риме комнатой для «живого» показа, в которой лучше гляделись бы мои изделия, предназначенные для домашнего отдыха.

Естественно, я перенесла туда самые дорогие для меня вещи. Моя студия в миниатюре теперь напоминает ту, в которой мы жили с мужем в доме на площади Испании, с русской мебелью в стиле ампир. Я все время видела ее около себя и захотела, чтобы она сопровождала меня и на новом месте. В салон я переместила и часть «зимнего сада», который в свое время проектировал архитектор Ренцо Монджардино.

* * *

Коллекция, которую я представила в январе 1991 года, была вдохновлена Африкой: пятна, геометрические узоры, никаких цветов – лишь тропические листья на тканях для основных моделей. Одежда, чем-то напоминающая одеяния племен пустыни Сахары, с четырьмя карманами для сафари, оттенков коричневого цвета: от какао до ореха, от меда до нефти и пижама-палаццо в элегантной версии, очень прозрачная.

Через несколько дней после показа, по случаю православного Рождества, я была приглашена в Петербург, где приняла участие в телемарафоне, организованном ЮНЕСКО в Кировском театре, с участием независимой телекомпании «Нева-TB» и других. Целью манифестации был сбор средств, чтобы помочь возвратить городу его былую красоту. «Экспедицию» организовала «АТЕР Модены», которая занимается театральным обменом, при деятельном участии синьоры Бертани. Вместе с Голицыной были, естественно, Джада Русполи с сыном, Паола Арнальди, адвокат Фарэ и моя «премьерша» Армена, которая до сих пор близка мне.

Петербург был и остался столичным городом, его отличает трогательная красота, к которой я чувствую свою причастность. Это моя последняя любовь. Но часто последняя любовь именно та, которую ты искал всю жизнь, и в ней уже находишь далекое эхо твоего голоса. В памяти моих родителей и, возможно, родителей моих родителей остался образ города, возведенного у воды. Этот город Достоевский называет «самым абстрактным и придуманным на земном шаре». Эта столь неуловимая, мистическая и заколдованная северная метрополия живет в сердце каждого русского. Я пронесла образ города в себе и в те годы, когда принимавшие меня города были шумными, красочными и оглушительными центрами западного мира, и даже тогда, когда отрицала, что желаю возвратиться в мою страну и сравнить мои детские фантазии с реальностью.