Княжна Голицына – принцесса моды

В Петербурге я представила десять вечерних моделей, отобранных среди моих последних коллекций. Их показали десять красивейших русских манекенщиц под звуки музыки из произведений Отторино Респиги: его музыка была для меня символом верности Риму, которому я никогда не изменяла. Вместе с тем этот композитор представляет для меня также и связь с моей страной: он был первой скрипкой в петербургском театре и учеником Николая Римского-Корсакова.

Местному музею моды я подарила одну из своих ценных пижам-палаццо, изготовленную из черного шелка, вышитую драгоценными камнями и бриллиантами, дополненную большим капюшоном. Другие три экземпляра этой одежды выставлены в Метрополитен-музее в Нью-Йорке, в музее Виктории и Альберта в Лондоне и в парижском Лувре.

В этой большой манифестации приняли участие многие видные представители Италии, в том числе Пиппо Баудо и Катя Ричарелли, Чечилия Гасдиа, Джанкарло Менотти и Тициана Фаббричини. Выступили более 1000 артистов, и для нужд города была собрана значительная сумма. В фойе театра простые граждане опускали свои дары в большой кувшин. Были приняты и помещены в большую мраморную вазу крупные чеки американских и европейских фирм, что фиксировали телекамеры, в то время как ведущий громко объявлял имя жертвователя.

Это был замечательный опыт, хотя он и потребовал немало хлопот. В течение недели я почти не выходила из театра: танцмейстер обучал манекенщиц двигаться под музыку, приходили журналисты за интервью. Поездку я совершала с группой «Венецианский карнавал», эти симпатичнейшие и неутомимые люди беспрерывно танцевали и пели. В любом случае поездка была захватывающей. В Москву мы прилетели на самолете ночью во время сильного снегопада, а в Петербург отправились на поезде. Здесь к нам начали приставать какие-то личности, навязывая свое «купи-продай», а охранники в поезде не хотели и пальцем пошевелить. Сперва я охраняла баулы с одеждой, буквально сидя на них, а потом потребовала, чтобы весь багаж перенесли в мое купе, тем не менее всю ночь я не сомкнула глаз.

Гостиница в Петербурге была прекрасной, современной, находилась прямо у Финского залива. В театре, в котором мы выступали, из партера убрали все стулья, и представления происходили на этом пространстве. Номера длились 15–20 минут. Стояла совершенно особая атмосфера. Мне предоставили право выбора моделей. Предусматривался и показ костюма, который я должна была подарить музею, но я не хотела, чтобы его представляла обычная манекенщица, и попросила сделать это мою милейшую подругу Клаудию Русполи, она сопровождала в России сестру Джаду. Клаудия, правда, пришла в замешательство, заметив, что ей одной будет это затруднительно сделать, и мы ей нашли партнера, красавца-блондина, но у него не было смокинга. К счастью, блондин был такого же роста, что и адвокат Фарэ. Последовал, с взаимного согласия, быстрый обмен одеждой. Адвокат Фарэ был поплотнее и немного замешкался, решая проблему с узкими для него брюками, но мы прикрыли их довольно просторным пиджаком русского пошива. В момент, когда все было готово, я приготовила мою кинокамеру, чтобы заснять вечер, но меня позвали, чтобы взять еще одно интервью. Когда я начала отвечать на вопросы, я вдруг увидела на огромном экране фотографии, снятые в моем доме русскими фотографами, они сделали их перед нашим отъездом из Рима. Еще раз интервью помешало мне насладиться показом мод, а я умирала от желания увидеть, как все происходило.

Потом мэр Собчак пригласил меня в свою ложу, и мы долго беседовали. Он говорил, что Петербург – это одно, а Россия – другое. Думаю, он не ошибался. Петербург – это мечта, это самый красивый город, в котором я когда-либо была. Когда я вышла из театра, была глубокая ночь, но это был и праздник нашего Рождества. Несмотря на усталость, Клаудия и я пошли в церковь на праздничную службу, которая длилась всю ночь. Чудесное пение, невероятная атмосфера. Там присутствовал глава Русской церкви и огромное количество людей.

Возвращение в Италию было забавным, за эти дни мы все сдружились. В самолете я сделала много снимков, в том числе и очень смешной, на котором Пиппо Баудо и Катя Ричарелли спят, полуобнявшись. Если бы сегодня мне довелось жить в Петербурге, я была бы счастливейшим человеком. Не только оттого, что мое пребывание совпало с действительно особым моментом: и Рождество, и дни открытых отношений и большой надежды. Для меня Петербург – самый прекрасный город мира, по которому можно бродить без малейшего риска и в два часа ночи. Единственный город, с которым он может сравниться, – Венеция, но их масштабы различны. Очевидно, мое русское происхождение побуждает меня предпочесть Петербург за его общее величие, за чудесные дворцы, сооруженные у воды.