Княжна Голицына – принцесса моды

В Петербурге жена и дочь моего кузена Джорджа, крестной матерью которой я являюсь, создали библиотеку, в которой собраны все публикации, касающиеся семьи Голицыных[110]. Джордж жил в Англии, он умер от инфаркта, идя по площади Итон-сквер. Он обладал неподдельным очарованием, прекрасно играл на гитаре, и когда приезжал в Рим, его все хотели видеть еще и по этой причине. Джордж был очень привязан к королевской семье Великобритании[111]. Во время войны он служил в Уэльсской гвардии и был другом лорда Маунтбеттена[112]. Потом нашел работу в компании «Рэнк ксерокс», и однажды руководство фирмы направило его в Россию для участия в выставке. Прибыв в Москву, он сразу же разыскал дом, в котором родился: там теперь в каждой комнате кто-то живет[113]. Он влюбился в свое отечество, бросил «Рэнк ксерокс» и взялся организовывать небольшие туристические группы определенного интеллектуального и культурного уровня для поездок в Россию[114]. Когда я приехала в Москву впервые, все меня спрашивали: «А вы не родственница Джорджа?» Кроме того, что я его родственница[115], я еще и крестная мать его дочери Кати, теперь она занимается этой библиотекой. Я попрошу Джаду, чтобы после моей смерти и мои книги попали в эту библиотеку[116].

В мае 1992 года меня пригласили в Москву на вторую выставку «Вера Брианца уорлд», которую организовала предпринимательская фирма «Вера Брианца». Она проходила на московской ярмарке в современном павильоне в 8 тысяч квадратных метров, свои изделия представили здесь 167 итальянских предприятий. Выставка была отчасти ответом на возросший спрос продукции «мейд ин Итали» со стороны русского рынка. Как всегда, я очутилась там почти случайно. Племянник адвоката Джакомо Корио – президент Ассоциации «Вера Брианца» – человек, влюбленный в Россию, он еще читал курс по банковскому делу в Московском университете, так вот он по телефону попросил меня дать интервью. У меня не было времени встречаться, поскольку я уезжала в Комо. Там мне предстояло выбрать ткани у моего друга Ратти. Как я говорила, для меня ткань всегда была основой основ, я готова была проводить часы, поглаживая складки на образцах, лаская шелка, атлас и бархат. Если мне приходит в голову идея, но я не нахожу для нее подходящей ткани, я еще раз убеждаюсь, насколько ценно сотрудничество между стилистом и текстильщиком. Отсюда и моя большая дружба с фирмой Ратти.

Именно у Ратти я попросила информацию об адвокате Корно, и он организовал нашу встречу. Адвокат горячо убеждал меня в важности демонстрации моей моды в Москве, на выставке, посвященной изделиям «мейд ин Итали» по классу «люкс»: продукты питания, оборудование для дома, одежда. Я спросила: «Но я-то какое отношение имею ко всему этому?» В ответ я услышала, что должна провести в Москве пресс-конференцию. Оказывается, выезжать предстояло уже через два дня.

В Москву я приехала вместе с моим другом Ратти, производителями шелка в Комо и другими промышленниками. В эту компанию входили также Джорджетто Джуджаро и его команда, представляющая итальянский дизайн в различных областях, и Гуалтьеро Маркези – великий повар, ему было поручено заботиться о кухне и пропаганде пищевых продуктов высокого качества. Что касается меня, я отлично понимала: либо я буду говорить о чем-то вообще, что не содержит никакой проблемы, либо замкнусь в себе. Но на пресс-конференции, как только я открыла рот, страх исчез, и далее я спокойно говорила до самого конца. Было очень много людей, задававших самые разные вопросы. Я рассказывала о своей жизни в присутствии шести десятков журналистов. В том, что касалось моды, я заявила: «Не могу понять одну простую вещь: вместо того, чтобы копировать европейских стилистов, со всем, что есть в русской культуре, почему вы не хотите следовать своей традиции?».

Затем я с успехом прочитала лекцию о моде на русском языке в Московском государственном университете им. Ломоносова. Я выступала вместе с Джуджаро. Необычайно любопытные студенты засыпали меня вопросами. Я заявила: «Мода становится очень важной в России. На улицах Москвы полно бутиков с наиболее известными именами международной моды. Это, как прилив, который поднимается слишком быстро. Он представляет довольно нелепые, экстравагантные и зачастую вульгарные образы. Мода является фундаментальным средством коммуникации, это выражение нравов, культуры, степени цивилизованности общества. В России она обрела статус важного символа: нужно поэтому быть очень внимательными к тому, что предлагается молодежи». Во время лекции я пыталась рассказать студентам, и какой у нас язык, и какие мы, русские. Я говорила: «Это очень трудный момент для нашего народа, это заметно и когда идешь по улицам Москвы, и в гостиницах, и ресторанах. Но, конечно, эти трудности будут преодолены. У нас, русских, семь жизней!»