Княжна (СИ)

Холмогоров остановился перед Белым, когда между бригадой в компании Анны и французской делегацией осталось чуть больше метра. Кос, у которого на лице не было никакой эмоции, прошелся быстрым взглядом по присутствующим и, Князеву заприметив, выдохнул через нос медленно.

Он так и думал, когда с Шереметьево ехал, что Белов сеструху запряжёт.

Девушка чуть крепче сжала ладони, едва ли не до хруста обхватывая четыре фаланги, и скосила взгляд на человека, стоящего чуть слева от Космоса. Сразу же узнала в нём парижанина в трёх поколениях — как минимум; о национальности гостя говорило телосложение, за которое Амори Делаж в странах СНГ мог бы получить кличку «дрыща», и излишнее количество аксессуаров, к каким французы испытывали особую страсть.

Отступать было некуда. Теперь, как любил говорить Пчёла, пан или пропал. Всё или ничего, как говорил Валера.

Князева вскинула голову и позволила себе улыбнуться с сердцем, трясущимся где-то в горле. Она нашла взгляд мсье Делажа и на французском языке произнесла, явно лебезя:

— Доброго вечера, мсье Делаж. Добро пожаловать в Москву.

У француза вспыхнули глаза, и Анна заметила это даже за стёклами его солнцезащитных очков, в которых в полутьме ночного клуба не было никакой необходимости. Он в заинтересованности наклонил голову, не спустил взгляда с Князевой и с наичистейшим акцентом, который девушка мечтала поставить с первого курса, ответил:

— Добрый вечер, мадмуазель.

— Позвольте лично представить вам людей, с которыми вы вели переписку, — проговорила девушка, надеясь, что от волнения не проглотила никакого важного картавого звука, превращающего её слова в бессвязный набор слов.

Она не хотела рук размыкать, чтобы никто не увидел тряски пальцев, но вынуждена была ладони расцепить, указывая на Сашу:

— Мсье Александр Белов.

Брат двоюродный боковым зрением заметил, как Анна на него указала; его имя на другом языке от русской вариации отличалось только ударениями на последние слоги.

Не размыкая толком губ и не отворачиваясь от Делажа, следящего чуть ли не за каждым взглядом, вздохом русских криминалов, Белов шепотом ей проговорил:

— Всех представь.

Князева украдкой смочила горло слюной, перевела взор на Космоса, лицо которого по мрачности могло сравниться с майским грозовым небом.

— Мсье Космос Холмогоров.

Холмогоров вытянулся в струнку, но в выражении лица не поменялся ничуть. Делаж на него не обернулся даже, а сразу взором направился к Пчёле, на которого ладонью указала Анна:

— Мсье Виктор Пчёлкин.

Девушка удержалась, чтобы головы назад не запрокинуть, не посмотреть на лицо своего мужчины. Она себе дала мысленную оплеуху, выкидывая из черепной коробки совсем ненужные сейчас мысли, и, изловчившись, представила Валеру, стоящего слишком далеко и неудобно от Анны:

— Мсье Валерий Филатов.

Только после того Саша, у которого с лица ни на миг не пропадало выражение холодящего внутренности спокойствия, вышел чуть вперёд. Он переглянулся с французом, и Анна секунду себе дала, чтобы прикрыть глаза, перевести дыхание.

Под веками бело-красными цветами скакали мушки, за хаотичным побегом которых было не уследить.

Чёртово броуновское движение молекул.

Девушка размяла круговым движением плечи, прежде чем внимание вернулось к ней. Когда Саша протянул руку Амори, и тот, подумав меньше секунды, ответил на рукопожатие — даже чуть крепче, чем от него ожидалось, — Князева снова была в полной боевой готовности.

Она быстро состроила на губах подобие улыбки и думала уже у Белова взглядом спросить, куда Делажу дорогу указывать.

Только вот Амори обратил взгляд на Анну и спросил, чуть наклонив к ней голову:

— А вы, мадмуазель?

У девушки на миг из головы вылетело собственное имя. Секунда задержки показалась Князевой целым десятком минут.

Дёрнулась в голове на пару со своей фамилией мысль, что Амори Делаж, хмыкающий собственным мыслям на идеальном французском, в следующий раз за такую продолжительную тишину наведёт на неё ствол пистолета.

Анна улыбнулась слишком широко — и от того и нервно:

— Я мадмуазель Анна Князева. Сегодня я буду вашим переводчиком, мсье Делаж.

Пчёлкин посмотрел на прямую спину девушки перед собой. Французского он не понимал, но имя дамы своей знал более чем хорошо. И не хотел, чтобы какой-то там «мсье», который меньше, чем через сутки полетит обратно в Париж, тоже его знал.

Делажу-то, правда, какая разница до Анны? Кликал бы «мадмуазелью», и всё тут…

Не ревность, нет. Это было раздражение, которое изнутри царапало мелко глотку, точно лезвиями маникюрным ножниц. Раздражение от того, что напрягало саму Князеву, а вместе с ней — и его.

Бригадир перемнулся с ноги на ногу, крепче сжимая руки за спиной.

— Впервые встречаю такого очаровательного переводчика, — снова хмыкнул Делаж, не подозревая, что от его усмешки у девушки в безосновательной дрожи куда-то в пятки рухнуло сердце.

Князева успела только обрадоваться, что никто из бригадиров не знал французского, что только от её выражения лица зависело, выдаст ли она себя.