Княжна (СИ)

Но отчего-то слова Коса не задели. Равно как и не трогал совет человека, который думал высказать не особо кому нужное мнение.

В тот миг Вите тоже отчего-то было всё равно. Только Космос молчание принял за зеленый сигнал светофора. Продолжил и без того ясную мысль тремя фразами:

— За Аньку Белый вступится. Ты ж не дурак. Понимаешь, что, если поиграться хочешь с ней, то Саня оч-чень здорово по щам тебе надаёт.

— А если не поиграться хочу? — спросил Пчёла вдруг.

На миг сам удивился, но не словам своим, а легкости, с какой их произнёс. А через миг ещё сильнее удивился, вдруг осознав, что не возникло чувства стыда за внезапную откровенность. Только какое-то… смирение, что ли, осталось? Спокойствие ли?..

Лицо Коса стало совсем идентичным морде мамонта, только шерсти на загривке не хватало. Холмогоров снова посмотрел наверх, — именно в этот момент Анька должна была, по закону жанра, появиться и услышать всё — а потом спросил, шепотом крича:

— Ты запал на неё, что ли?

— А если и так?

— «А если, а если», — передразнил его, чуть ли не плюясь в раздражении, Космос. Он взглянул на Витю так внимательно, как мозгоправы на пациентов в смирительных рубашках не смотрят, и едва сдержался, чтобы кулаками стену не поправить.

— Не знаю, Пчёл. Рискуешь сильно, — Витя подметил про себя, что он мнения Коса, вроде как, насчёт него и Князевой не спрашивал, и усмехнулся, стряхивая на ступеньки худого подъезда пепел. — Понимаешь ведь, что за любой прокол тебя Белый пропесочит страшно.

— Кос, тачку оставишь?

Холмогоров помолчал, заметив, что Пчёла никак на слова о Белове не отреагировал. Словно плевать ему было. Он взвесил в голове мысли, пытаясь понять, какие плюсы и минусы выйдут из затеи Вити, но по итогу на выдохе достал из кармана ключи от машины, полная копия которой была только у Майкла Джексона.

Бросил их Пчёле. Витя же поймал связку одной рукой, прижал к сердцу и кивнул педантично. Прямо как паж на постановке в театральном кружке.

— Спасибо, брат.

— Сочтёмся, — кинул Космос, потопал ногами, представляя заранее, сколько придётся идти до ближайшей станции его ветки.

Он снова посмотрел на Витю, словно думал, что заметит на его лице хотя бы блеклую тень сомнения, но друг от их разговора не смутился толком. Для Пчёлкина, конечно, неудивительна самоуверенность по отношению к дамочкам, только вот…

Холмогоров дёрнул щекой. Сами разберутся. Пчёла, в конце концов, давно не ребёнок. Да и Анька, хоть и младше на год, явно не без головы на плечах.

Кос напоследок прищурился:

— После твоих «покатушек», надеюсь, машина в порядке будет?

— На мойку завезу, — пообещал Витя. Космос, осознавая какой-то своей частью, что совершал, хоть и не самую большую, но ошибку, кивнул. Развернулся. Пешком направился вдоль подъезда, а потом за аркой скрылся, двигая к серой ветке метро.

Пчёла докурил. Покрутил на пальце ключи и осторожно заглянул в подъезд, который после светлой улицы казался кромешно тёмным, в надежде услышать на ступеньках чьи-то шаги.

И услышал. Спустя секунд двадцать, наверно, заметил привыкнувшим к мраку зрением, как по стене скользнула мужская тень, и снова прижался к подъезду, прячась.

Ещё раз прогнал план — крайне посредственный — в голове. Вздохнул, выдохнул.

Андрис вышел из подъезда, не оглянувшись даже по сторонам. Пф, какая посредственность и самонадеянность!.. Пчёла набрал полные легкие воздуха, ощутив вдруг, как застучало в горле сердце, во всю глотку вставая, и свистнул почти оглушающе.

Латыш вздрогнул. Наверно, если бы такой звук услышал ближе к полуночи, то вообще бы обделался.

Озолс обернулся, и Пчёла почти дружественно махнул ему ладонью:

— Эй, прибалт!

Некоторые секунды Андрис не шевелился, — в тот миг на него можно было бы навести идеальный по точности прицел — но потом всё-таки отмер и сделал несколько шагов навстречу к Вите, оттолкнувшемуся от стены подъезда Аниного.

— Здравствуйт’э, Дмитри́й, — поздоровался снова латыш, почему-то сделав ударение на последний слог «имени» Вити. Пчёлкин едва не передёрнул плечами; он, что, похож на «Диму»? Печально.

Бригадир хлопнул его по спине, как бьют поперхнувшихся рыбной косточкой людей. Андрис откашлялся коротко, посмотрел на Витю глазами широкими и не особо понимающими.

Пчёлкин, вдруг ощущая вяжущий, как от черноплодки, привкус на кончике языка, сказал:

— Слышал, ты ещё нигде не поселился? Ни в гостинице, ни в хостеле… — и посмотрел на латыша, дожидаясь, когда он удостоит Пчёлу чести хотя бы «ага»-кнуть. Потом, заметив, всё-таки, не особо уверенный кивок от Озолса, продолжил: — Знаю хороший отель. Недалеко отсюда, расчёт по прожитым суткам, цены… вполне лояльные. Завтрак и ужин в стоимости. Давай подброшу.

Он даже не предлагал, а утверждал. Потому что догадывался, что Андрис, перепуганный первым впечатлением, произведённым Пчёлкиным ещё в квартире Князевой, послушается, попытается забраться в машину раньше, чем Витя разблокирует тачку Космоса.