Князья тьмы. Пенталогия

Герсен бродил вдоль кривых горбатых улочек мимо высоких домов с узкими фронтонами, по вездесущим скверикам, обрамленным длинными ящиками с цветами — желтофиолями, фиалками, туземными бульрастиями и ноготками св. Олафа. Время от времени туман рассеивался, пропуская лучи Веги, заставлявшие блестеть влажный камень и озарявшие цветники внезапными яркими сполохами. Позвонив Аддельсу из телефонной будки, Герсен предложил финансисту встретиться в редакции «Актуала» — в любое удобное для него время.

«Я могу приехать через час», — сказал Аддельс.

«Хорошо, через час».

Герсен повернул в Коррибский переулок: короткую улицу, шире большинства местных переулков, вымощенную плитами полированного гранита — неправильной формы, но подобранных и притертых вплотную в незапамятные времена монахами-эстебанитами, исполнявшими епитимью.

Коррибский переулок находился в древнейшей части Старого города — центрального района Понтефракта. С одной стороны переулка тянулась стена старинного монастыря эстебанитов, преобразованного в комплекс коммерческих представительств; высокие узкие здания напротив, построенные из потемневших от времени бревен мускатного дерева и гантара, скрепленных чугунными скобами, теснились, словно сжимая друг друга; их верхние этажи нередко выступали, нависая над улицей.

Для того, чтобы как-то провести час, остававшийся до встречи с Аддельсом, Герсен стал прогуливаться по Коррибскому переулку, заглядывая в витрины лавок, в этом квартале претендовавших на принадлежность к избранному кругу, обслуживая особо успешных клиентов и предлагая только самые изысканные и отборные товары: импортные десерты и роскошно декорированные торты, великолепные самоцветы, жемчуг из ротовых раковин местных рорквалов, кристаллы, добытые на погасших звездах, перчатки, шейные платки, гамаши, шарфы, духи и помады, магический духамельский елей, миниатюрные книги, антикварные редкости, папки с эскизами, рисунками и гравюрами — здесь можно было найти работы Джотто и Гоствейна, Уильяма Снайдера и Уильяма Блейка, Мухи, Дюлака и Линдсэя, Рэкхэма, Нильсена, Дюрера, Доре и Дэвида Расселла. Герсен задержался на десять минут, глядя на пару кукол, игравших в шахматы. Куклы изображали Махолибуса и Каскадина, персонажей «Комического маскарада». Каждый уже выиграл у другого несколько фигур; каждый долго размышлял и, наконец, делал ход. Если кто-либо из них выигрывал пешку, другой выражал возмущение возбужденными жестами. Махолибус сделал очередной ход и произнес дребезжащим голосом: «Мат!» Каскадин издал горестный вопль. Ударив себя кулаком по лбу, он опрокинулся на спину вместе со стулом. Уже через несколько секунд стул с куклой выпрямился, противники расставили фигуры и начали новую игру...

Герсен зашел в лавку, купил играющих в шахматы кукол и поручил доставить их к себе в номера, в отель «Вертеп крючкотворов» — редчайший случай, когда он позволил себе обремениться бесполезной безделицей.

Наконец Герсен оказался напротив входа в редакцию журнала «Актуал». Тут он снова задержался у витрины магазина «Хорлогикон», чтобы рассмотреть фантастический хронометр, состоявший, на первый взгляд, из облачков пара и небольших вихрей тумана с цветными пятнышками света, обозначавшими часы, минуты и секунды. «Любопытно, не непрактично», — подумал Герсен... В Коррибском переулке появился Джехан Аддельс — он приближался птичьей походкой, осторожно «отпечатывая» каждый шаг. До назначенного времени встречи оставалось еще несколько минут. Остановившись рядом с Герсеном, чтобы перевести дух, финансист взглянул на окна редакции «Актуала» и покосился на Герсена, после чего игнорировал его, продолжая разглядывать фасад противоположного здания.

«Вы кого-то ждете?» — спросил Герсен.

Аддельс резко повернулся и с изумлением уставился на давнего клиента: «Надо же, я вас не узнал!»

Герсен мрачновато усмехнулся: «Мне навязали этот костюм в отеле. Там считают, что моя обычная одежда слишком обычна».

Аддельс назидательно произнес: «О человеке судят по одежде. Благовоспитанный человек носит одежду, свидетельствующую о его статусе, а статус — хотим мы этого или нет — важнейший фактор, оказывающий влияние на человеческие взаимоотношения».

«По меньшей мере, меня переодели так, что даже вы не узнали меня в двух шагах — такой маскарад может пригодиться», — заметил Герсен.

Аддельс слегка повысил голос: «Почему бы вам потребовалось сохранять инкогнито?»

«Мы — вы и я — имеем дело с весьма достопримечательным человеком. Он — безжалостный убийца, но в то же время — образец благовоспитанности, который не вызвал бы ни малейших замечаний у строжайшего блюстителя приличий в «Вертепе крючкотворов»».

Аддельс недовольно поморщился: «Он мог бы просто-напросто взорвать все здание редакции».

«Не думаю, — возразил Герсен. — Прежде всего он захочет, конечно, разобраться в происходящем».

«Тогда он попытается проникнуть в вашу организацию, подослав кого-нибудь из подручных. Это было бы очень трудно предотвратить».

«Я даже не попытаюсь это предотвращать. Более того, постараюсь упростить для него эту задачу».