Книга 1: Рональд Уизли и новые близкие люди (СИ)

— О Мерлин… А Поттер-то тут при чём?!

— Если бы Слизерин выиграл, он был бы расстроен, я бы мог его поддерживать, как вот ты сейчас меня поддерживаешь… Но выиграл наш Пуффендуй, и Гарри, получается, прав, а я предатель…

— Рон, ты здоров? Ты чего несёшь?! Какой ты предатель? Ты же всего лишь посмотрел один-единственный матч со мной, своим братом!

Уизли, не убеждённый, покраснел и опустил глаза. Гарри, не замеченный ими, вдруг вздрогнул, когда Малфой сказал:

— …У твоего приятеля, Поттера Великого, нет ни брата, ни сестры, разве он может понять, ЧТО значит БРАТ?! Друг — это, конечно, важно, но брат — в сто раз важнее. Уж если рассуждать о «предательстве», так это мне впору считать, что ты предал меня, и всё время с ним да с ним…

Рон испуганно посмотрел в стально-серые глаза Драко:

— Н-но ты же так не думаешь?!

— Конечно, нет, — повёл плечом слизеринец, и его платиновый «хвост», не такой пышный как у Рональда, но скопированный именно с него, плавно качнулся. — Я ж не идиот. Поэтому, если он…

…Гарри сглотнул и почувствовал, что краснеет: Малфой был прав. Рон стал ему другом, и даже больше, чем другом, у Гарри никогда не было никого ближе. Но, всё равно, для Драко Рон значил гораздо больше, хоть и тоже не был ему родным по крови… И тем не менее, никакая сила не могла бы заставить Поттера признаться в том, что он только что понял. Он пригнулся ещё ниже и проскользнул в коридор, ведущий в расположение факультета, быстро промчался по гостиной, натянуто улыбаясь радующимся однокашникам, забежал в спальню и спрятался на своей кровати, плотно задёрнув шторы. Мальчик, конечно, не спал, он лежал тихо-тихо, вслушиваясь, когда придёт Уизли. Вот раздались осторожные шаги, кто-то потоптался возле его кровати и прошёл дальше. Только услышав, как приветственно мяукнул Утер, Гарри убедился, что это был Рон.

— Рональд? — позвал он, придав голосу самое беспечное звучание. — Чего крадёшься? Я ещё не сплю. Ну, как тебе игра? Правда, Хельга молодец? Наши всё ещё празднуют?

Поттер сыпал вопросами, не давая Рону вставить слово, убеждая его, что никакой размолвки не было и нет.

— …Как думаешь, получится у наших взять Кубок? Вот бы классно было, если бы «Львы» завтра продули…

— Гарри… — растерянно вымолвил Рон.

— Чего? — вихрастая голова, блестя очками, высунулась из-за полога.

— Т-ты не злишься?

Уизли был непривычно бледен лицом. Гарри даже не попытался скрыть довольную улыбку: он знал, что прямодушный Рон примет её за радость от победы квиддичной команды Пуффендуя, а истинную причину не поймёт.

— А чего мне злиться? Наши ведь победили.

====== Кубок и Норберта ======

Рональд действительно поверил, что Гарри радуется победе их факультета, и это единственная причина его радости. С огромным облегчением он взобрался на кровать друга, и они принялись оживлённо обсуждать прошедший матч и строить предположения на следующий. Как всегда. Ронов лазиль тоже, как всегда, присоединился к ребятам. Только вместо того, чтобы улечься на коленях хозяина, он обошёл вокруг обоих мальчиков и устроился между ними. Друзья болтали взахлёб, не обращали на кота внимание, только рассеянно поглаживали его…

Воскресное утро порадовало всех великолепной погодой: яркое солнце залило светом молодую травку лужаек, лёгкий ветер смягчал начинающуюся, уже совсем летнюю, жару. Даже наколдовать нельзя было более подходящую для квиддича погоду. Настроение поэтому у всех учеников, которые спешили после завтрака занять места на трибунах, чтобы насладиться последней игрой в учебном году, было тоже преотличное. Рональд Уизли с улыбкой смотрел по сторонам, шагая к квиддичной площадке, Гарри Поттеру, так же как и остальным однокурсникам, приходилось чуть не вприпрыжку бежать, чтобы не отставать от длинноногого мальчика. На ходу ребята продолжали разговор о предстоящей игре.

«Вот бы Гриффиндор продул сегодня!» — именно такое пожелание твердил сегодня каждый пуффендуец, если не вслух, то хотя бы мысленно. Но более удивительным было то, что и Слизерин, и, разумеется, Когтевран, думали или говорили точно так же. Да, матч для «красных» в такой атмосфере явно предстоял ещё более непростой. Последняя игра сезона, решающая судьбу Кубка квиддича и Кубка Школы, привела на трибуны даже всех учителей. Команды, едва не путаясь от волнения в собственных ногах и мётлах, разошлись по раздевалкам, болельщики, оживлённо переговариваясь, заполнили скамейки трибун. Рядом с местом комментатора, как всегда, сидела декан Гриффиндора, профессор МакГонаголл, но её строгое лицо было от волнения всё в красных пятнах, и она поминутно снимала очки, протирала их рукавом мантии и водружала обратно. Чуть поодаль уселся декан Слизерина, и вид его был мрачнее некуда: его факультету при любом исходе сегодняшней игры Кубка было не видать. Декан Когтеврана ёрзал на скамейке и даже не пытался скрыть, что отчаянно нервничал, ну, а руководительница Пуффендуя волновалась так, что лицо её было даже белее волос…