Книга алхимика

— Я знаю, — расплылась она в улыбке, — и вы не из тех людей, что любят отдыхать. Оглядитесь. Мы в храме. Попробуйте отыскать себе в нем источник вдохновения. Люди, которые строили собор, были наивными и верили в чудеса. Может, и с нами случится чудо, — старуха подняла взгляд к потолку. — Я не верю в Бога и ненавижу католиков-эксплуататоров, однако не могу не восхищаться их творениями. Кроме того, я уже достаточно пожила, чтобы знать — случайностей не бывает. Вы говорили, что один из героев вашей книги — архитектор, построивший этот собор. Может, он запрятал тут какие-нибудь секреты, совсем как в мечети, о которой вы нам читали. Вы ведь нашли книгу под собором, внизу? — Она пожала плечами. — А вдруг это знак?

Пинсон тяжело вздохнул. Сначала Томас с его «волшебством», теперь бабушка Хуанита со своими «знаками». Профессор считал, что книга уже сослужила свою службу. Если бы у него было побольше времени, то он с удовольствием дочитал бы ее до конца, однако, скорее всего, утром они погибнут, и ему не особенно хотелось проводить последние часы своей жизни в обществе средневекового философа. И уж тем более потакать нелепым фантазиям окружающих.

— Увы, донна Хуанита, — вздохнул Пинсон, — я уже достаточно прочитал, чтобы понять, ничего важного для нас в этой книге нет. Более того, повествование еще не закончилось, а Паладону — архитектору этого собора — уже пришлось бежать из города. Так что сильно сомневаюсь, что Самуил сможет рассказать о каких-нибудь секретах. Паладон просто исчез. Этими словами заканчивается глава.

— Исчез? Но разве это не чудо?

— Не думаю, что речь идет о волшебстве. Ему просто удалось скрыться от тех, кто хотел его убить…

— Но, профессор, мы же именно этого и хотим, — она снова погладила его по щеке. — Доброй вам ночи, сеньор. Если вам не под силу сотворить чудо, то, может, у вас хотя бы получится обрести покой.

Она поднялась и двинулась прочь. Пинсон посмотрел ей вслед. Чтобы попасть на свое место, старуха должна была миновать Пако. Тот с готовностью вскочил, пропуская ее, и наградил профессора злобным взглядом. Пинсон чувствовал затылком этот взгляд, когда развернулся и направился к алтарю.

«Чудо? — думал он. — Какое чудо? Мы в тупике, и я не вижу из него выхода. Но он должен быть! Должен!»

Прошел час, а Пинсон все никак не мог уснуть. К стыду своему, он понял, что думает не только о Томасе, но и о Марии. Он вспомнил восхищение, охватившее его, когда рыжеволосая красавица чуть не набросилась на Огаррио. Какой изумительный образчик мужества и храбрости! Что за женщина! «Зови меня „возмездием“, сволочь!» Как он гордился ею! Профессор попытался убедить себя, что у них с ней исключительно платонические отношения, сродни тем, что возникают между учителем и гениальным учеником. Да, их тянет друг к другу. Ее привлекает его мудрость, его — свежесть порывов ее юной души. Они делятся друг с другом опытом. Более того, она для него словно дочь, которой у него никогда не было, и он дарит ей свою любовь и заботу. Мария непременно подружилась бы с Раулем и Юлией. Они увидели бы в ней то же самое, что и он, их заворожил бы ее вольный, непокорный дух. Где бы сейчас ни находились Рауль и Юлия, они непременно обрадовались бы тому, что он, старик Энрике, свел знакомство с Марией. Теперь на исходе дней у него была спутница, а у Томаса — вторая мать.

«Нет-нет, — покачал Пинсон головой. — Зачем я себя обманываю. Я не думаю о ней как о друге или товарище. Она привлекает меня как женщина. Я не могу забыть, как она коснулась губами моей щеки… Жар ее влажной от пота руки, который я почувствовал своей ладонью, округлость груди, когда она меня обняла, ее запах… Господи… я не могу заставить себя забыть ее запах… Дурак… Жалкий дурак… Думаешь, ты для нее что-то значишь? Да с чего ты это решил? Она не дала ни малейшего намека на то, что испытывает к тебе нежные чувства. Ты просто друг, который поддерживает, а поддержка ей нужна, потому что мы оказались в чудовищном положении. Вот! Вот о чем мне надо думать, вместо того чтобы пускать по Марии слюни!»

Пинсон посмотрел на худое, серьезное личико Томаса, который спал на скамейке рядом с ним.

«Смотришь на внука? Давай, смотри, а то ты, похоже, забыл, что за него отвечаешь. С каждой упущенной тобой минутой шансов на спасение все меньше».

Пинсон завертелся на скамье, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать, но его мысли словно магнитом тянуло к Марии.

«Пусть она будет моей музой. Пусть меня вдохновляет ее неукротимый дух… — Пинсон тяжело вздохнул. — Как же я жалок. Зачем я себя обманываю? При чем тут ее дух, когда я просто хочу заключить ее в объятия…»

— Энрике, — раздался чуть слышный шепот.

Он резко сел. Мария стояла перед ним, кутаясь в одеяло.

— Я подумала, что ты тоже не спишь, — сказала она. — Лично я никак не могу уснуть. Мне одиноко лежать одной на другом конце зала. Я по вам обоим соскучилась. Можно немного посидеть с тобой?