Книга Азраила

Прежде чем я успела найти выход или заставить себя проснуться, воздух в комнате изменился. Логан и Имоджин выпрямились, лицо Лиама стало угрюмым. Я чувствовала приближающуюся к нам силу, даже находясь в «кровном» сне, и мне отчаянно хотелось сбежать. Судя по звуку, к дверям приближалась целая группа людей. Логан подошел к Имоджин.

Дверь открылась, и вошли несколько охранников. Они выстроились у стен и по углам комнаты. Следом вошел мужчина намного выше Лиама, но почти такого же телосложения. Его волосы были почти такой же длины, как и у Лиама, но вместо того чтобы ниспадать свободными волнами, они были сплетены в сложную прическу. Несколько прядей были украшены золотыми нитями, которые отражали звездный свет, льющийся с ночного неба. Блеск драгоценных камней красиво контрастировал с его коричневой кожей. Темная борода обрамляла его лицо, красиво оттеняя его безупречные линии. Теперь я знала, от кого Лиам получил свою убийственную красоту. В правой руке он сжимал длинное золотое копье, древко которого светилось, а наконечник пульсировал золотым светом. На посохе было выгравировано что-то на языке богов – я узнала уже знакомые мне рунические символы. Те же знаки обрамляли трехголового льва на его нагруднике и сияли золотым светом на его металлических доспехах.

Сила, которую он излучал, напоминала мне силу Лиама, за исключением того, что она мгновенно заполнила собой всю комнату. Я ощущала ее, даже находясь во сне. Как будто я оказалась перед самим солнцем.

Я попятилась, чувствуя, как волосы на моих руках встают дыбом. Иг’Моррутен во мне извивался и нервничал, чувствуя опасность и отчаянно желая сбежать. Все мои инстинкты кричали, что он представляет угрозу, и я точно знала, кто он такой.

Бог Унир.

Имоджин и Логан опустились на колено, склонив головы.

– Отец, – произнес Лиам, встретившись взглядом с Униром.

– Где ты был? – спросил Унир, и от его голоса комната завибрировала.

– Зачем спрашивать то, что ты уже знаешь, – холодно отрезал Лиам.

Он окинул взглядом комнату, жестом указывая Логану и Имоджин подняться.

– Оставьте нас.

Имоджин еще раз посмотрела на Лиама, прежде чем ее и Логана окутал ярко-голубой свет, и они вылетели сквозь открытый потолок в небо. Мое сердце сжалось, когда я вспомнила, как умирающий Зекиэль сделал то же самое. Я глубоко вздохнула и переключила внимание на ссору между отцом и сыном.

– В этом весь ты! – взревел Унир, ударяя концом посоха о каменный пол.

Комната затряслась, сила внутри него закипела, угрожая вырваться наружу. Я попятилась, мои инстинкты подсказывали мне бежать – казалось, что комната вот-вот взорвется. Лиам даже не вздрогнул, не обращая внимания на гнев отца.

Охранники поспешили исчезнуть, закрыв за собой дверь. Унир вздохнул, покачал головой и сел, прислонив свой посох к стене. Он вытянул перед собой ноги, положил руки на подлокотники кресла и потер переносицу. Я улыбнулась, узнав знакомый жест, – мне не раз приходилось видеть, как Лиам делает то же самое. Понятно, от кого он перенял эту привычку.

– Тебе налить, отец? – спросил Лиам, наполняя еще один кубок золотой жидкостью.

– Нет, – резко возразил Унир.

Снова узнаю Лиама. Глаза Унира все еще были закрыты, словно у всемогущего бога болела голова.

– Ты сводишь меня с ума, сын мой. Я прошу тебя о простой задаче, а ты все еще не можешь ее выполнить.

– Я не понимаю, что в этом важного, отец. Это была церемония награждения Небожителей, выживших в битве, которую мог бы выиграть даже ребенок.

– Очень важно, чтобы король показывал подданным свое лицо. Вместо этого ты прячешь его между женскими бедрами.

Лиам направил на отца указательный палец.

– Если честно, эту задачу я выполнил задолго до начала церемонии.

– Самкиэль.

– Мы готовим наших воинов к угрозе, которая может никогда не наступить, – сказал Лиам, делая еще один глоток.

– Лучше быть готовым к войне, чем оказаться застигнутым врасплох, – сказал Унир, встретившись взглядом с сыном.

– Я готов, как и остальные Небожители. Я сформировал сообщество Лиги, и они усердно тренируются изо дня в день. Кроме того, есть ты и другие боги. Никто не посмеет вторгнуться в Раширим.

Лиам ухмыльнулся и поставил стакан на стол.

– Ты себя слышишь? Каждое твое слово источает гордость, самодовольство и высокомерие.

Глаза Унира сверкнули раздражением, и, должна признать, с ним было трудно не согласиться.

– Возможно. Или, быть может, я не вижу проблему там, где ее нет.

Лиам пожал плечами, и, прежде чем я успела опомниться, Унир оказался в другом конце комнаты, сбрасывая со стола бокалы и вино.

– Ты не видишь! Да как ты смеешь? Ты не видишь ничего, кроме своих собственных эгоистичных желаний. Множество любовниц, выпивка, встречи с друзьями. Они тебе не друзья! Мы собрали их не для этого. Их цель – служить, повиноваться и сражаться, пока мы на войне! – взревел Унир.

Любой человек, оказавшийся перед кем-то настолько сильным и разъяренным, отступил бы назад – но только не Лиам. Он не двигался, глядя прямо на отца.