Книга Азраила

– Ты говоришь со мной так, как будто я не твой сын. Я знаю древние законы. Ты вбивал их в меня каждый день с тех пор, как я научился ходить. Кроме того, я знаю своих друзей. Они разумные существа, и они чувствуют то же, что и я. Если им будет дана цель, в которую они верят, они сделают все, чтобы ее достичь. Как ты думаешь, почему они оставили других богов? Потому что я не обращаюсь с ними, как с бездушными куклами для выполнения моих приказов.

Унир провел рукой по лицу и кивнул.

– Другие боги это видят и опасаются восстания в наших рядах.

– Восстания? С чьей стороны?

– С твоей.

– Почему?

– Твое оружие Забвения. Ты покончил с мирами, а теперь собираешь свою личную армию. Слухи о восстании расползаются все быстрее.

Оружие Забвения? Что это значит?

– Я бы никогда на это не пошел. Я даже не хочу править. Это твоя мечта, а не моя. Я родился наследником, и у меня не было выбора.

Унир откинул голову назад, словно он был по-настоящему измотан.

– Всегда должен быть один правитель. Ты это знаешь. В противном случае миры разорвутся на части. Должна быть одна константа, один король, который откладывает в сторону свои собственные желания ради общего блага. Бог не может быть эгоистом. Это закон.

Лиам сел на ступеньки, ведущие к пьедесталу, на котором стояла его роскошная кровать. Он провел большим пальцем по краю золотого кубка, который он все еще держал в руке.

– Но почему это должен быть я? Отдай трон Нисмере. Она следующая в очереди.

– Так было до твоего рождения. Теперь корона достанется тебе. Ты мой единственный ребенок. – Унир встретился взглядом с Лиамом. Эмоция, неистовая по своей силе, отразилась на его лице. – Я больше не вынесу.

– Почему?

– Ты знаешь почему.

– Из-за того, что случилось с Мердой? Ты боишься того, что может случиться с другой?

– Нет.

Унир глубоко вздохнул и потер затылок, почти как простой смертный. Он отвел взгляд, на его лице мелькнула тень печали.

– Я любил твою мать и никогда не полюблю другую. Ты же знаешь, что сначала наши отношения были тайными. В конце концов правда вышла наружу, и мне пришлось защищать то, что было мне дорого.

– Как со мной?

Унир улыбнулся.

– Как с тобой. Боги не любят делиться своими дарами. Так что я понимаю, почему ты беспокоишься о своих друзьях. То, для чего они были созданы, и то, какими они являются на самом деле, – разные вещи, и ты это видишь. Так было и у меня с ней. Это действительно подарок, Самкиэль. Я не хочу, чтобы ты его потерял, но другие никогда этого не примут. Войны велись из-за более ничтожных вещей, чем титул. В последнее время смотреть на происходящее становится все тяжелее. Я вижу горящие миры, разорванные на части царства и битвы, в которых погибает слишком много людей. Так что да, я боюсь войны.

Лиам кивнул, подняв глаза вверх.

– Отлично. И что мне теперь делать, отец?

– В первую очередь? – глаза Унира блуждали по комнате. – Прибери этот беспорядок, оденься, и давай попробуем спасти оставшуюся часть этого дня. Встретимся в главном зале.

Унир взял свой золотой посох и направился к двери.

– Почему ты не вернул ее? – крикнул Лиам в спину уходящему отцу. Унир замер и склонил голову, но не обернулся. – Ты мог бы. Это твой дар.

– Когда она умерла, я был готов разорвать всю вселенную на части, чтобы ее вернуть, но я знал, что это неправильно. Воскрешение, независимо от обстоятельств, запрещено. Невозможно получить что-то столь ценное, как жизнь, не заплатив за это высокую цену. Есть вещи, которые даже мы не можем себе позволить, – сказал он, прежде чем выйти из спальни.

Охранники, ожидавшие снаружи, стояли по стойке смирно. Не оглядываясь, он тихо закрыл за собой дверь.

Лиам молча смотрел вслед своему отцу. Он потерял мать. Я понимала эту боль больше, чем мне хотелось бы признавать. Он опустил голову, позволив кубку выпасть из рук. Золотая чаша скатилась по ступенькам и медленно закружилась на полу. Где-то в глубине души мне было его жаль, но я не могла забыть о хищнике, который прятался под этой гладкой кожей. Он был Губителем мира во всех смыслах этого слова. Но сейчас я словно видела настоящего Лиама, а не вспыльчивого, грубого придурка, которого я знала. Что могло вызвать в нем такую резкую перемену?

Я шагнула к нему, не зная, что мне делать. В ту же секунду комната закачалась и начала расплываться у меня перед глазами.

24. Дианна

Прикосновение прохладной мягкой ткани ласкало мою кожу, когда я перевернулась и поудобнее устроилась в теплой постели.

Погодите, почему я в постели? Мои глаза распахнулись, но я так же быстро их зажмурила. Закрыв лицо рукой, я спряталась от ослепительно-яркого света.

Я осторожно подняла ресницы и прищурилась, осматривая комнату. Справа от меня было большое окно. Плотные кремовые шторы свисали до пола, но были слегка отдернуты, позволяя золотым лучам солнечного света проникать в комнату. Я вытянула руку, кончики пальцев едва доставали до края огромной кровати. Когда я приподнялась на локтях, тяжелое одеяло соскользнуло вниз. Это место было далеко не таким элегантным и эффектным, как Раширим, который я видела во сне. Так где же я?