Книга Балтиморов

— Гиллель, ты же умный мальчик. Ты видел, в каком состоянии малыш Скотт Невилл? Физические упражнения для него очень опасны.

— По-моему, наоборот, немножко физкультуры ему очень даже полезно.

— Ты что, врач? — спросил Бардон.

— Нет.

— Тогда держи свое мнение при себе, маленький наглец. Это не просьба, это приказ. Прекрати сажать больного мальчика в тачку и вообще не заставляй его заниматься физкультурой, какой бы то ни было. Это очень важно.

— Хорошо.

— Этого мало. Я хочу, чтобы ты дал слово.

— Даю слово.

— Ладно. Отлично. С сегодняшнего дня с твоими подпольными тренировками покончено. Ты не член команды, ты не имеешь к ней никакого отношения, я больше не желаю видеть тебя в их автобусе, в их раздевалке и не знаю где еще. Я больше не желаю о тебе слышать.

— Сначала театр, теперь футбол. Вы меня лишаете всего! — возмутился Гиллель.

— Я ничего тебя не лишаю, я просто следую правилам и обеспечиваю порядок в нашем учреждении.

— Я не нарушал никаких правил. Мне ничто не мешает тренировать команду в перерывах между сезонами.

— Я тебе запрещаю.

— На каком законном основании?

— Гиллель, ты что, хочешь, чтобы тебя исключили из школы?

— Нет, а в чем проблема, что я тренирую команду не в сезон?

— Тренируешь команду? Это ты называешь тренировкой? Посадить ребенка, больного муковисцидозом, в тачку и катать по полю — это, по-твоему, тренировка?

— Представьте себе, я читал правила. Нигде не сказано, что игроку нельзя возить другого игрока с мячом в руках.

— Так, Гиллель, — взорвался Бардон, потеряв терпение, — адвокатом заделался, да? Адвокатом больных мальчиков в тачке?

— Я просто хочу, чтобы вы не были таким упертым.

Директор с сокрушенным видом повернулся к дяде Солу и тете Аните:

— Мистер и миссис Гольдман, Гиллель — милый мальчик. Но у нас здесь государственная школа. Если вы недовольны, надо идти в частную школу.

— Хотел бы напомнить, что это школа Баккери нас позвала, — возразил Гиллель.

— Позвала Вуди, да. Но с тобой другой случай: ты здесь, потому что Вуди хотел быть с тобой, и мы на это пошли. Но если ты хочешь сменить школу, вольному воля.

— Не очень любезно с вашей стороны так говорить. Это значит, что вам на меня плевать!

— Да нет же, вовсе не плевать! По-моему, ты очень симпатичный мальчик, я тебя очень ценю, но ты такой же ученик, как и прочие, вот и все. Если ты хочешь оставаться в государственной школе, ты должен принять ее правила. Наша система работает так.

— Вы недалекий человек, мистер Бардон. И школа ваша серая. Отсылать людей в частную школу — вот ваш ответ на все? Вы всех стрижете под одну гребенку! Вы запрещаете Стейнбека за пару грубых слов, а сами не способны понять масштаб его произведений! И прячетесь за какими-то непонятными правилами, чтобы оправдать свою узколобость. И не говорите мне про систему, которая работает, потому что ваша система муниципальных школ не работает вообще, и вы это знаете. А в стране, где не работает система образования, не может быть ни демократии, ни правового государства!

Повисла долгая пауза. Директор вздохнул и спросил только:

— Гиллель, тебе сколько лет?

— Мне четырнадцать, мистер Бардон.

— Четырнадцать. Так почему ты не катаешься на скейте с приятелями, вместо того чтобы спрашивать, зависит ли существование правового государства от качества школьного образования?

Бардон встал и открыл дверь кабинета, давая понять, что разговор окончен. Вуди, поджидавший в коридоре на стуле, услышал, как директор, пожимая руки дяде Солу и тете Аните, сказал им:

— Думаю, ваш милый Гиллель никогда не найдет здесь себе места.

Гиллель разрыдался:

— Нет же, вы ничего не поняли! Я целый час вам пытался объяснить, а вы даже не дали себе труда меня выслушать. — Он повернулся к родителям. — Мама, папа, я хочу, чтобы меня выслушали! Я хочу хоть немножко уважения!

Чтобы разрядить обстановку, Балтиморы все вчетвером отправились пить молочный коктейль в «Дейри-Шек» Оук-Парка. Усевшись на скамейки друг напротив друга, они некоторое время хранили необычное для них молчание.

— Гиллель, котик, — заговорила наконец тетя Анита, — мы с твоим отцом долго обсуждали ситуацию… есть одна подходящая специальная школа…

— Нет, только не специальная школа! — закричал Гиллель. — Только не это, умоляю! Вы не можете разлучить меня с Вуди.

Тетя Анита вынула из сумки какую-то брошюру и положила на стол:

— Взгляни хотя бы. Это место называется Блуберри-Хилл. Думаю, тебе там будет хорошо. Не могу больше видеть, как ты мучаешься в этой школе.

Гиллель неохотно полистал брошюру.

— Она к тому же в шестидесяти милях отсюда! — возмутился он. — И речи быть не может! Не буду же я каждый день делать по сто двадцать миль туда и обратно!

— Гиллель, дорогой, ангел мой… ты будешь ночевать там…

— Что?! Нет, нет! Я не хочу!

— Котик, ты будешь приезжать на все выходные. Ты там сможешь столько всего узнать. Тебе же скучно в школе…

— Нет, мама, не хочу! НЕ ХОЧУ! Почему я должен туда ехать?

Вечером Вуди с Гиллелем вместе прочитали проспект школы Блуберри-Хилл.