Книга Балтиморов

— Вуд, ты должен мне помочь! — взмолился Гиллель в полной панике. — Я не хочу туда ехать. Я не хочу, чтобы нас разлучали.

— Я тоже не хочу. Но я не знаю, что для тебя сделать: вообще-то это ты у нас головастый. Попробуй вести себя так, чтобы тебя не замечали. На это ты способен? Ты же помог выбрать президента Клинтона! Ты все на свете знаешь! Сделай над собой усилие. Не позволяй этой тупице Бардону тебя уничтожить. Ладно, Гилл, не волнуйся, я не позволю тебе уехать.

Мысль, что его отправят в специальную школу, привела Гиллеля в такой ужас, что он вообще ничего не мог делать. В пятницу вечером тетя Анита зашла в комнату Вуди. Тот сидел за столом и делал уроки.

— Вуди, мне звонил тренер Бендхэм. Он сказал, что ты оставил ему записку и что ты уходишь из футбольной команды. Это правда?

Вуди потупился.

— Да зачем теперь это все? — прошептал он.

— Что ты хочешь сказать, золотко мое? — спросила она, вставая рядом с ним на колени, чтобы их головы оказались рядом.

— Если Гилл едет в специальную школу, значит, я уже не могу у вас жить, правда?

— Что ты, Вуди, конечно можешь! Это твой дом, ничего не изменится. Мы тебя любим как сына, ты же знаешь. Специальная школа — это место для Гиллеля, чтобы помочь ему раскрыться. Это для его блага. Ты здесь дома, всегда дома.

По его щеке потекла слеза. Она обняла его и крепко прижала к груди.

В воскресенье незадолго до обеда к Гольдманам-из-Балтимора неожиданно зашел тренер Бендхэм. Он предложил Вуди пообедать вместе и повел его есть гамбургеры в кафе, где был завсегдатаем.

— Простите за записку, сэр, — извинился Вуди, когда они сели за столик. — На самом деле я не хотел уходить из команды. Я просто разозлился из-за всех этих историй с Гиллелем.

— Видишь ли, мой мальчик, мне шестьдесят лет. Из них примерно сорок я тренирую футбольные команды и за все это время ни разу не обедал ни с одним игроком. У меня свои правила, и это не в моих правилах. Зачем мне это? Были у меня парни, которые решили уйти из команды. Предпочли не бегать с мячом в руках, а встречаться с телками. Это был знак, это значило, что у них все несерьезно. Я не тратил время на то, чтобы уговорить их вернуться. Зачем нянчиться с парнями, которые не хотят играть, если другие спят и видят, как бы попасть в команду?

— У меня все серьезно. Честное слово!

— Знаю, мой мальчик. Потому и пришел.

Официант принес им заказ. Тренер подождал, пока он удалится, и продолжал:

— Послушай, Вуди, я знаю, у тебя были веские причины написать мне эту записку. Я хочу, чтобы ты рассказал, что происходит.

Вуди объяснил, что у Гиллеля неприятности, что директор Бардон не желает ничего слушать и над ним нависла угроза специальной школы.

— Проблема вовсе не в невнимании, — сказал Вуди.

— Прекрасно понимаю, мой мальчик, — отозвался тренер. — Достаточно послушать, как он говорит. Мозгов у него уже сейчас больше, чем у большинства учителей.

— Гиллелю нужны препятствия! Ему нужно, чтобы что-то тянуло его вверх. Ему хорошо с вами. Он счастлив на поле!

— Ты хочешь, чтобы я взял его в команду? Но из него же котлету сделают. Я такого тощего парня в жизни не видел.

— Нет, сэр, я думаю не совсем о месте игрока. Есть у меня одна мысль, но мне надо, чтобы вы мне поверили…

Бендхэм внимательно выслушал его, кивая головой в знак того, что одобряет его предложение. Когда они поели, он отвез Вуди в соседний квартал и остановил машину у маленького одноэтажного домика, перед которым был припаркован автокемпер.

— Смотри, мальчик, это мой дом. И дом на колесах тоже мой. Купил его в прошлом году, но до сих пор толком не пользовался. Выгодно купил, к пенсии готовлюсь.

— Зачем вы мне это рассказываете, сэр?

— Затем, что через три года я уйду из школы. А ты как раз ее окончишь. Знаешь, что бы доставило мне удовольствие? Перед тем как уйти, завоевать кубок и отправить лучшего своего игрока в НФЛ. Так что я принимаю твое предложение. А взамен я хочу, чтобы ты мне обещал вернуться на тренировки и работать изо всех сил, как до сих пор. Хочу увидеть тебя однажды в НФЛ, мой мальчик. А я сяду в свой дом на колесах и изъезжу все Восточное побережье, чтобы не пропустить ни одного твоего матча. Буду глядеть на тебя с трибун и говорить тем, кто сидит рядом: а я этого парня знаю, я его в школе тренировал. Обещай мне, Вудро. Обещай, что ты и футбол — это только начало великой истории.

— Обещаю, мистер Бендхэм.

Тот улыбнулся:

— Ну а теперь пойдем, расскажем новость Гиллелю.

Двадцать минут спустя на кухне у Гольдманов-из-Балтимора Гиллель, дядя Сол и тетя Анита ошеломленно слушали тренера.

— Вы хотите, чтобы я был вашим ассистентом? — недоверчиво переспросил Гиллель.

— Именно так. С начала нового учебного года. Официальным ассистентом. Я имею право тебя взять, Бардон ничего поделать не сможет. И потом, ты же будешь чумовым ассистентом: парней ты знаешь, игру видишь отлично, и я знаю, ты себе делаешь пометки насчет других команд.

— Это вам Вуд рассказал?

— Неважно. В общем, нас ждет три тяжелых сезона, а я уже не слишком молод и помощь мне не помешает.