Книга Балтиморов

Сцена была невыносимая. Я вдруг вспомнил все: как, бывало, ненавидел Скотта, как завидовал его болезни, как утверждал, что у меня тоже муковисцидоз. На глаза навернулись слезы, но мне не хотелось плакать перед Александрой. Я вышел в сад. Сказал себе, что я подонок. Подонок! Подонок! А потом мне на плечо легла чья-то рука. Я обернулся; это был дядя Сол. Он крепко обнял меня, и я разрыдался.

Я никогда не забуду, как он прижимал меня к себе в тот день.

Потянулись грустные недели.

Гиллель и Вуди чувствовали себя виноватыми. В довершение всего директор Бардон потребовал, чтобы виновные понесли наказание. Он вызвал к себе Гиллеля и тренера Бендхэма. Беседа длилась больше часа. Вуди беспокойно шагал взад-вперед под дверью. Наконец дверь открылась, и Гиллель в слезах вылетел из кабинета.

— Меня выгнали из команды! — крикнул он.

— Что?! То есть как?

Гиллель не ответил и бросился прочь по коридору. Вуди увидел, как из кабинета вышел тренер Бендхэм, тоже с опрокинутым лицом.

— Мистер Бендхэм, скажите, что это неправда! — воскликнул он. — Что происходит?

— То, что случилось, — это очень серьезно. Гиллелю придется покинуть команду. Мне очень, очень жаль… Я ничего не могу поделать.

Вуди в бешенстве влетел без стука в кабинет Бардона:

— Мистер Бардон, вы не можете выгнать Гиллеля из футбольной команды!

— Может, это все-таки мое дело, Вудро? И кто тебе позволил врываться ко мне в кабинет?

— Это месть? Да?

— Вудро, сколько раз тебе повторять: выйди из кабинета.

— Вы даже не хотите объяснить, почему выгнали Гиллеля?

— Я его не выгонял. Официально он никогда не был членом команды. Ни один ученик не может нести ответственность за других учеников. Тренер Бендхэм ни в коем случае не должен был предлагать ему место ассистента. И потом, он убил ученика, ты забыл, Вуди? Без его нелепых идей Скотт Невилл был бы жив!

— Он никого не убивал. Скотт хотел играть, это была его мечта!

— Мне не нравится твой тон, Вудро. Твой дружок, видите ли, жалуется, что я не выполняю свои обязанности. Я их выполню. Вот увидишь. А теперь иди.

— Вы не имеете права так поступать с Гиллелем!

— Имею полное право. Я директор школы. А вы всего лишь ученики. Всего лишь ученики и ничего больше. Понял?

— Вы за это заплатите!

— Это что, угроза?

— Нет, обещание.

Никто ничего не смог сделать. Для Гиллеля с футболом было покончено.

Следующей ночью Вуди тихонько выбрался из дома Гольдманов и подъехал на велосипеде к дому Бардона. Под покровом темноты прокрался в сад, достал из сумки баллончик с краской и написал огромными буквами, через весь фасад:

БАРДОН — ГОВНЮК

Едва он кончил писать, как в его затылок уперся луч света. Он обернулся, но, ослепленный направленным на него фонарем, ничего не увидел.

— Чем это ты тут занимаешься, парень? — строго спросил мужской голос. И Вуди понял, что перед ним двое полицейских.

Дядю Сола и тетю Аниту разбудил звонок из полиции: их просили прийти в дежурную часть за Вуди.

— «Бардон — говнюк»? — огорчилась тетя Анита. — Ничего получше не придумал? Ох, Вуди, да как тебе такое в голову могло прийти?

Он пристыженно повесил голову и пробормотал:

— Я хотел ему отомстить за то, что он сделал с Гиллелем.

— Мстить не надо! — спокойно, без гнева ответил дядя Сол. — В мире все устроено иначе, ты же прекрасно знаешь.

— Что мне теперь будет? — спросил Вуди.

— Зависит от того, подаст директор жалобу или нет.

— Меня выгонят из школы?

— Мы не знаем. Ты сделал большую глупость, Вуди, и теперь твоя судьба от тебя не зависит.

Вуди выгнали из Баккери.

Тренер Бендхэм защищал его перед Бардоном, как мог; тот отказался пересматривать свое решение, и между ними произошла бурная ссора.

— Да что ж вы такой узколобый, Стив? — взорвался Бендхэм.

— Существуют правила, и их надо соблюдать. Вы видели, во что этот мелкий негодяй превратил мой дом?

— Но он же мальчишка, это мальчишка напакостил! Вы могли отправить его на полгода мыть школьные туалеты, но делать так, как вы, нельзя! Нельзя калечить жизнь двум мальчишкам.

— Огастес, я все сказал.

— Черт подери, Стив, вы директор школы — школы, мать вашу! Ваша задача — строить жизни этих парней! Строить, а не ломать.

— Именно так, я директор школы. И вы, кажется, не понимаете, какая на мне лежит ответственность. Мы призваны адаптировать детей к нашему обществу, а не наоборот. Они должны твердо знать, что есть правила, и если их не соблюдать, это влечет за собой последствия. Можете считать меня жестоким, если вам так угодно, но я знаю, что однажды они скажут мне спасибо за то, что я для них сделал. Такие мальчишки кончают в тюрьме, если никто вовремя не схватит их за руку.

— Такие мальчишки, Стив, кончают звездами НФЛ и нобелевскими лауреатами! Вот увидите, лет через десять сюда приедут телевизионщики, снимать фильм во славу Гольдманов.

— Пффф! Слава Гольдманов! Только не говорите мне, что сами верите в такие глупости…

— И журналисты будут стоять с микрофоном, а вы — самым жалким образом лепетать, что они были вашими любимчиками, лучшими учениками в школе и вы никогда не сомневались в их талантах!