Книга Белого

В этот день – я сильнее всего ощущаю, что никому не нужна. Чем старше человек становится – темь меньше значения он придаёт всякой ерунде.

– Сколько тебе? – спросила Даниэль на курсах французского.

– Жэ суасант ан (мне шестьдесят), – ответила я.

Все рассмеялись и только потом я поправилась:

– Жэ сез ан (мне шестнадцать).

После занятий, мы с Владом говорили о его картинах. Кажется, мне удалось доказать ему, что я – не какая-нибудь там глупышка. Когда мы дошли до остановки, он сказал мне, что хочет дойти пешком до следующей, чтобы было больше шансов влезьте в набитую людьми коробку. Я сказала:

– Хорошо. Я могу провести тебя ещё немного.

– Я хочу пройтись один.

На том и расстались.

Какая же я дура.

Плюнув на остановку и на Влада, я решила зайти в свою старую музыкальную школу – к бывшей учительнице по музыке, которая и в мой день рождения решила поиздеваться; и зачем я только это сделала?! Когда я уже собиралась уходить, она подняла средний палец вверх и сказала:

– Как – ты уходишь без этого?!

Он показала своим средним пальцем на стул, на котором лежал синий шарик с жёлтой верёвочкой. По виду своему – он был куда тяжелее воздуха вокруг. Я взяла его и, кое-как попрощавшись, поспешила уйти.

Я никогда не понимала людей, которым нравится просто смотреть на воздушные шарики. В чём здесь смысл – просто пялиться на шар, внутри которого такой же воздух, что и вокруг; или, если повезёт, гелием – скукота, да и только. Ими нужно быть. Самому нужно прочувствовать ту лёгкость и воздушность, которыми наполнены разноцветные шары. Вот только – меня теперь это совсем не радует.

Этот шарик тёмно-синего цвета совсем не был лёгким и свободным. Он только и годился для того, что бы бросать его как волейбольный мяч. Неужели, я – этот синий шар? Он всё время стремился упасть и, толи дело, лопнуть. Он не делал это только потому, что ему всё время кто-то или что-то мешало.

В тот тёмный и холодный зимний вечер дул сильный ветер. Я волокла этот шар, будто выводила питомца на прогулку – хоть в такую погоду и плохой хозяин собаки не выгонит из дома. Он был слишком тяжёлым для такой лёгкой материи. Я перешла дорогу, на которой меня чуть не сбила машина – хорошая бы вышли кончина; и встала у столба со знаком «STOP», грозно глядевшего в сторону бесконечно проезжающих машин. Возможно, жизнь мне спас именно он – кто знает. Я взяла свой синий шарик и привязала его за жёлтую ленточку к столбу. Я плотно затянула его и обвязала двойным узлом – чтобы ветром не сдуло. Закончив работу, я оставила на столбе висеть маленький синий шарик, который ещё совсем недавно – был мной. Его укачивало на ветру.

Мне нечего думать об этой незатейливой истории – я давно научилась видеть во всём метафору: в каждом случайном происшествии, в каждой мелочи, в каждом своём действии – я вижу бога; но не бородатого великана или синего танцовщика – а своего личного. Кто-то пытается всем этим что-то нам сказать – какую-то важную истину, к которой каждый должен прийти сам. Но мы не замечаем и не слышим ничего; потому что мысль о том, что в нашей ежедневной рутине: случайно услышанной через стену ссоре соседей, случайно увиденных автомобильных номерах – скрывается метафора – жизненно важная мыль, которая смогла бы дать нам ответы на самые важные вопросы – кажется нам дикой.

Всю свою страшно долгу и короткую сознательную жизнь – я пыталась избавиться от вселюдского предрассудка. Но как ни стыдно. Но как ни стыдно мне этого признавать – мне этого не удалось.

Город был таким тёмным, мрачным и страшным, что меня охватывал ужас перед неведомым. Умом я понимала, что мне не грозит никакая реальная опасность. Но я всё равно содрогалась перед каждым звуком, доносившимся из пустоты. В такие моменты мне хочется, что бы было что-то, что успокаивало – после чего было бы уже не так страшно. Но я никогда не могла найти ничего подобного ни в темноте, ни в свете, который оказался – всего лишь зеркальным отражением темноты, запутанным в бесконечной паутине слов.

Придя домой, я забыла обо всём мире и прочей бесполезной дребедени; и с головой нырнула в книги.

1.4

Когда Земля была молодой, но всё равно давно уже погрязла в грехе, наши предки собирались ночью вокруг костра. Их окружали опасности: саблезубые волки, голодные тигры; они всегда чувствовали зверя, смотрящего на них из тьмы огненными глазами.

Тогда, кто-нибудь один из выживших и напуганных соплеменников начинал рассказывать остальным истории – и становилось уже не так страшно. А затем – неба становилось синим и все с облегчением вздыхали – они смогли пережить эту ночь; а это значит, что из короткая жизнь дала каждому из них – ещё один шанс. Но кто знает, как долго продлиться её щедрость?.. Всех снова охватывает страх. И только история может успокоить плачущего младенца.