Книга без названия

– Пускай, мы встретим их, как полагается. Они могут делать все что угодно. Они могут стереть эти стены с лица земли, – он обвел глазами келью, и глаза его вспыхнули молодым задором, – но они ничего не сделают с духом святости, витающим в этих стенах. Вместо нас придут другие и Церковь Духа будет сиять во веки веков под этим небом, пока бьется под ним хотя бы одно человеческое сердце…У тебя все Даниил?

– Еще одно, – вздохнул монах.

– Говори.

– Они сожгли буддийский храм, тот, что у дороги на Лхасу…

Леонид осенил себя крестным знамением. Монах повторил его жест.

– Да упокоятся их души…

– Аминь, – отозвался Даниил и продолжил:

– Францисканцы напуганы, Святейший, и хотят говорить с Вами.

– Пусть войдут. Я буду рад видеть их.

Даниил беззвучно удалился. Отец Леонид подошел к маленькому окошку и долго пристально глядел в светлое тибетское небо. Глаза его видели яков пасущихся у воды, видели тропу, уходящую в горы, покрытые лишайниками скалы, а губы шептали слова молитвы.

…Монастырь Духа был основан в Тибете христианским монахом Леонидом в начале ХХI века. Отец Леонид проповедовал Новое Христианство, и имя его Патриархом Всея Руси было в свое время предано анафеме. Христианская церковь отгородилась от него и назвала новое учение незаконным. Слишком уж вольно на взгляд церковников Леонид трактовал некоторые постулаты веры.

Тогда монах ушел в Тибет, и несколько лет на родине о нем не было слышно. Там, среди первозданной природы, он с группой единомышленников разных рас и вероисповеданий, примкнувших к нему по дороге, Леонид заложил основу Храма Духа, выстроив небольшой монастырь. По замыслу Святейшего, Новая Религия, должна была объединить, а в последствие заменить собой все существующие на земле вероисповедания.

– Все очень просто, – любил говорить Леонид, – а люди сами себе усложняют жизнь. А ведь нужно-то только, чтобы каждый человек поступал по отношению к другому так, как он хотел бы, чтобы тот другой поступал, по отношению к нему самому…

Монастырь действительно давал приют всем нуждающимся, и слухи о нем быстро разносились по свету.

Отец настоятель не принуждал никого из верующих, к каким бы то ни было обетам и приношениям. Он твердо считал, что религию в ее чистом виде погубили кастовость, разногласия и склонность служителей культа к роскоши.

Монастырь со временем стал славиться своими сельскохозяйственными успехами и гости его, как и живущие в нем не испытывали недостатка в пище. Монахи проделали гигантскую работу, и она стала приносить свои плоды. Монастырь рос, многие приходящие сюда, оставались тут сначала на день, потом на неделю, а потом навсегда.

Леонид оригинально трактовал Библию, Коран и Откровения, читая между строк и отсевая все надуманное и лишнее:

– Всего хорошо в меру…– говорил настоятель и, хитро усмехаясь, гладил свою бороду. – А книги… Книги люди пишут и читают их тоже люди. Слушайте сердце свое и разум, они и подскажут вам, где здесь правда…

Леонид опирался на вечные истины святых книг и указывал на странности и расхождения, объяснял их происхождение нежеланием некоторых заинтересованных лиц белое называть белым, а черное черным. Он ничего не требовал для себя и просил каждого приходящего, быть собой, и заботиться о ближнем своем, как о самом себе. Он не называл себя ни христианином, ни католиком, ни буддистом, хотя его называли по-разному. Мусульмане Пророком, католики Мессией, а христиане Святейшим. Леонид свято верил в то, что в основе всякой религии, должна быть вера в то лучшее, что заложено в каждом человеке. Что рано или поздно, люди поймут, что насилием и кровью не добиться счастья ни для себя, ни для всего человечества, что не будешь сыт лишь богатством и не будешь счастливым за счет других.

Святость, витавшая над монастырем, не была святостью церковной, елейной. Она была в свободном парении птиц, пролетавших в небе, в небесной прозрачности воздуха и в запахе вспаханной земли.

Скоро об общине заговорили в Риме, Москве, Мекке…

Приходили сюда и недоброжелатели. Пытались что-то доказывать, грозили, кричали истошными голосами фанатиков. Их слушали внимательно и принимали как друзей. Поили ячменной водкой, кормили до отвала и укладывали спать. Наутро многие оставались еще на денек… Поспорить…

Приезжали телевизионщики и пресса. С ними поступали так же. Правительство местное, поначалу всерьез не воспринимало новую общину, потом прислали комиссию, следом еще одну. Долго совещались, как быть, ходили, глазели. После махнули рукой, и все оставили, как есть.

Места тут были раньше дикие, малолюдные. Отец Леонид никому не мешал, да и вроде бы как содействовал освоению новых территорий. Монахи его навезли плодородной земли, и склоны гор зазеленели. Урожаи получались неплохими. Со временем появился скот. Да и умельцев с головой и руками в общине хватало.

Так они и жили. Община и Отец Леонид, в миру наш брат Леонард, курировавший вопросы религии.