Книга без названия

Филипп выдал сумасшедшую версию о том, что вся эта давняя история с распятием, была не больше чем фарсом. Более того, он привел доказательства с его точки зрения неопровержимые. Я не был столь уверен в их неопровержимости, но идея мне показалась интересной. И если на миг хотя бы предположить, что все это было действительно так, а не иначе, тогда… Впрочем, как говориться, возможны варианты. И тут помочь всем нам могла только Маргарита. Я очень на нее надеялся.

* * *

Деревня Архипово. РСФСР. 1941 год

Степаныч перекусил зубами сухой стебелек травы и лениво пихнул в бок лежавшего рядом Карпова, невысокого русоволосого мужичка в вылинявшей гимнастерке.

– Гляди, Ленька опять к Маринке бегал… Тьфу ты, нашел время.

Карпов лениво приоткрыл один глаз и протянул:

– Тебе то, что… Дело молодое…

– Ага, молодое-то – молодое, но вот поглядишь на такую Маринку, куды там. А как представишь, скоко она крови с мужика в день выпивает…

– Ну и сказанул, сам хоть понял, чего…

– Чего, чего. Того.

Степаныч принялся за следующую травинку и его собеседник пробурчал:

– Так всю траву сожрешь, Степаныч. Коровам-то оставь малехо…

– Да где оне, коровы-то? Немец придет, тут и травы не останется, не то что…

Сзади послышался знакомый топот сапог, и мужики не спеша приподнялись с пахнущей летом земли.

– Чего разлеглись? – раздался голос откуда-то сверху, – работы, что ли нет?

Траншея не дорыта, а они лежат.

– Тьфу, на тебя, Кузнецов, – сплюнул Карпов. Хотел видно еще что-то сказать, но мозолистые, черные от загара руки уже потянулись за лопатой.

– Оно-то, конечно, – степенно произнес Степаныч и тоже потянулся за инструментом.

Молодой лейтенантик сверкнул глазами и умчался, напоследок крикнув строго:

– Батя с обходом идет! Смотрите мне.

– Тьфу, на тебя, короста, еще раз, – процедил Карпов сквозь зубы и принялся долбить сухую землю.

Степаныч последовал его примеру, но работал в отличие от напарника неспешно. Движения его были округлы и полны смысла. Ко всему он еще и ухитрялся бурчать себе под нос:

– А вчера, слыхал, Иван? Разведка донесла, что близко сволочи. Под Тихим прорвались, сюда прут… Те вон давешние, барнаульцы, что ли, ну которые без винтовок вышли, говорили, что техники у немца много. А техника это что? А? Стало быть танки… А наши никак госпиталь в тыл не уведут. А это считай три тыщи душ…

– Тыща, – вставил Карпов, вонзая лопату в грунт.

– Три, Ванечка, три, минимум. Куда им бежать если что? Говорил тебе давеча, догонят нас до самой Волги, как пить дать, если в землю не вгонят раньше…Танки – это танки. Их с винтовки не прошибешь, а пушку Кузьмич доломал на днях. Затвор перекосило, говорит, не выправить. Ты б сходил, посмотрел…

– Сам пускай смотрит, деятель…

Степаныч вздохнул:

– Нас вот гляди, хорошо, если сотня наберется. Батя смурной ходит, как я не знаю… А ты говоришь на танки с пулеметом…

– Я не говорю…

– Ото и молчи лучше, курва, гранаты есть, бутылей хлопцы ящик притащили с глупостью этой зажигательной… Как думаешь, отобьемся?

– Хера…– емко ответил Иван.

Степаныч присел на бруствер.

– Давай покурим что ли…

– Ты ж не куришь! – удивился Карпов, разгибаясь.

– А я посмотрю, – захихикал напарник, – Жарко, аж до костей…

– Копай, Степаныч, копай, – нехорошо ухмыльнулся Иван, – Слыхал, чего Кузнецов говорил? Батя с обходом.

Степаныч пошлепал себя пилоткой по лысине. С нее ручьями катился пот.

– Он с обходом, а мы с приходом… Покури.

– Слабоват ты стал, Вася, – Иван вдруг сделал испуганные глаза, нагнулся и стал швырять землю как одержимый, – идет!

Василий ойкнул, соскочил в траншею и стал помогать. Карпов меж тем отложил лопату и полез в карман вылинявших, как и гимнастерка штанов за спичками.

– Шутка, Вася, шутка! Не трепыхайся!

– Тьфу, на тебя Иван! – распрямляясь, произнес Степаныч. – И шутки у тебя нерусские. Ты часом не хохол?

– Не, а че? – хитро прищурился Карпов.

– А то, что хохлы только такие противные. Вот Бондаренко, к примеру. Но не русский ты точно. Факт.

Солнце поднялось совсем высоко, озаряя эту горстку несчастных людей, вынужденных ковыряться червями в жаром дышащей земле, для того чтобы насколько возможно оттянуть момент, когда в их раздавленных гусеницами тяжелых грохочущих чужих чудовищ телах, закопошатся столь мирные сейчас в свете этого дня настоящие земляные черви…

…Танки появились наутро. В предрассветной дымке, от едва различимой линии горизонта, отделились небольшие, похожие на спичечные коробки, движущиеся жужжалки, и медленно, медленно, пока еще почти бесшумно, двинулись навстречу, втиснутым в траншею людям.

Было в этом, что-то неестественное и неотвратимое. «Спичечные коробки» настолько не вписывались в окружающий их пейзаж, что казались чем-то неземным, инопланетным, принесенным извне.

Сердца стучали не так как обычно, и что-то холодное и немного липкое цеплялось за внутренности. Предчувствие беды нависало в воздухе, в прохладе этого обыкновенного июльского утра.

* * *

Инспектор Хваловски. Чикаго. Наши дни.