Книга без переплета

Для Михаила же Анатольевича Овечкина приключения подошли к концу. Завершился странный, безумный, сказочный отрезок его жизни, и ныне ему предстояло предсказанное Великим Отшельником возвращение домой, возвращение, которого он уже не боялся.

И вновь распахнулись между мирами ворота, которые умеют открывать лишь великие маги с помощью талисманов, — ворота без пропусков и без стражников. Босоногий колдун вывел их с Фирузою из Данелойна и привел в центр Петербурга всего за одно мгновение.

Очутившись на Моховой улице, они обменялись телефонами и адресами и расстались, пообещав друг другу свидеться очень скоро. И Михаил Анатольевич отправился к себе домой, нисколько не беспокоясь о том, что и кого он там застанет.

Тревожила его одна только мысль — как объяснить на работе свое долгое отсутствие. И слегка кружилась голова при виде таких знакомых улиц, таких обыкновенных прохожих, автомобилей, шмыгающих мимо, под привычным сереньким питерским небом — летний денек выдался теплый, но пасмурный. Овечкин был одет в футболку и джинсы, купленные ему еще Никсой Маколеем. И, вспомнив об этом, он с теплым чувством нащупал в кармане последний подарок молодого короля — простое на вид, гладкое золотое кольцо с камнем, зеленым, как глаза всех королей из рода Маколеев. Благодарность Никсы за сделанное Овечкиным для принцессы Май невозможно было соразмерить ни с какою ценностью ни в одном из миров. Даря кольцо, Никса сказал, что все Маколеи, носившие его, были очень счастливы в браке, ибо это был талисман, укрепляющий супружескую любовь. Михаил Анатольевич намеревался надеть кольцо завтра же.

Мысли его перескакивали с одного на другое — то он пытался сообразить, какое нынче может быть число и какого месяца, то вспоминал с улыбкой, как бежал когда-то в паническом ужасе по этим самым улицам, спасаясь от домового, то с волнением думал, как завтра позвонит Фирузе.

Так, потихоньку, он добрался до дому и поднялся по лестнице на свой этаж. Дверь его квартиры была прикрыта, но не заперта. Он толкнул ее и вошел.

При виде его домовой спрыгнул со стола и прижал к голове свои острые ушки.

— Наконец-то, — недовольно пробурчал он. — Умаялся я уже сторожить. Сдаю квартирку в целости и сохранности — хошь проверяй, хошь нет. А я пошел, заждались меня…

— Спасибо, — сердечно сказал Овечкин, и домовой, кивнув, растворился в воздухе, как и не было его никогда.

Проверять Михаил Анатольевич ничего не стал. Он только прошелся по квартире, открывая нараспашку окна и отмечая про себя, какую рухлядь надо вынести отсюда и что да как переделать, чтобы в комнатах стало просторнее и светлее. Затем он вскипятил чайник, заварил чай и в ожидании, пока тот настоится, позвонил на работу, чтобы объясниться не откладывая. Однако в библиотеке, не дав ему и слова сказать, ужасно обрадовались, что его отпуск без сохранения подошел к концу, и поинтересовались, какого числа он выйдет на работу. Овечкин про себя подивился, каким это чудом дела его устроились сами собою, без его участия, и пообещал выйти послезавтра.

Жизнь как будто потихоньку налаживалась. Он налил себе чаю и уселся за кухонный стол. Но только Овечкин успел сделать глоток, в глазах у него неожиданно потемнело — так бывает иной раз, когда резко выпрямишься…

И когда тьма рассеялась, Михаил Анатольевич обнаружил, что сидит уже со своей чашкой в крошечной горенке за простым, гладко струганным столом. За открытым окном зеленела лесная чаща и звенел птичий хор. А напротив за столом он увидел отца Григория, Великого Отшельника, как называли его Ловчий с Пэком. Отец Григорий внимательно, с улыбкою в глазах, смотрел на него.

Михаил Анатольевич машинально отхлебнул еще чаю и поставил чашку на стол.

— Здравствуйте, — растерянно пробормотал он. — Как это я…

— Здравствуй, здравствуй, — сказал отец Григорий. — Это не ты, это я. Уж таким ты молодцом оказался, что захотелось мне, старику, повидаться с тобой еще разочек. Не обессудь за беспокойство.

Овечкин покраснел.

— Что вы, что вы! Я очень рад…

— Ой ли?

Овечкин покраснел еще сильнее, и отец Григорий усмехнулся.

— Ну что, нашел, значит, переплет от книжки своей? — повторил он едва ли не слово в слово сказанное однажды Черным Хозяином Данелойна. Но Михаила Анатольевича больше уже не удивляло, откуда они все знают.

— Вспомнил, — задумчиво кивнул он в ответ. — Не скажу, что это было приятно… но я все вспомнил. Наверное, мне надо поблагодарить вас… да и всех тех мужей превеликих, что столь много обо мне позаботились…

— Не стоит. И каково тебе теперь знать, что в прошлом и ты был колдуном не маленьким и имел изрядные магические знания?

— Я предпочитаю забыть о этом, — Овечкин посмотрел в глаза отшельнику. — Надеюсь, я за все расплатился?

— За все, — подтвердил отец Григорий.