Книга чая

Истинный любитель цветов тот, кто сам приходит к ним, в их естественные места обитания, как китайский поэт Тао Юаньмин, который садился перед проломом в бамбуковом заборе, чтобы поговорить с дикой хризантемой, или как Линь Усин, который забывал обо всем и наслаждался волшебным ароматом цветущих слив, прогуливаясь по берегу озера Сиху в наступающих сумерках. Говорят, что художник Чжоу Муши ложился спать в лодке, чтобы его сны могли смешиваться со снами цветов лотоса. Именно этот дух двигал императрицей Комио, одной из наших самых знаменитых монархинь, когда она пела: «Когда я срываю тебя, моя рука оскорбляет тебя, о, Цветок! Стоя, как ты, на лугу, я приношу тебя Будде в прошлом, настоящем и будущем».

Как бы то ни было, давайте не становиться слишком сентиментальными. Давайте будем менее роскошными, но более внушительными. Как говорил Лао-Цзы, «небеса и земля безжалостны». А вот что писал Кобо-дайси[36]: «Течет, течет, течет, течет – течение жизни стремится все дальше. Умирает, умирает, умирает, умирает – смерть приходит ко всем». Разрушение сопровождает нас везде, куда бы мы ни посмотрели: внизу и вверху, сзади и спереди, – и лишь изменение вечно. Почему не приветствовать смерть, как мы приветствуем жизнь? Они двойники, дополняющие друг друга, как ночь и день у Брахмы[37]. Через разрушение старого становится возможным воссоздание. Под разными именами мы почитаем смерть, непреклонную богиню милосердия. Ее, как тень всепоглощения, приветствовали сжигаемые на огне. Это ледяной пуризм души меча, перед которой падает ниц японский синтоист даже в наши дни. Мистический огонь уничтожает нашу слабость, священный меч отсекает рабскую зависимость от желаний. Из нашего праха возрождается птица феникс небесной надежды, а со свободой приходит высшая реализация мужественности.

Почему бы не уничтожать цветы, если таким образом мы можем развивать новые формы, облагораживающие всемирную идею? Мы будем просить их присоединиться к нам в нашей жертве красоте. Мы загладим наши действия, посвятив себя чистоте и простоте. Так, наверное, размышляли мастера чая, когда создавали Культ цветов.

Любой, кто знаком с образом действий наших мастеров чайных церемоний и флористов, должен был заметить религиозное почитание, которое они отдавали цветам. Выбраковка у них не была случайной, наоборот, они тщательно отбирали каждую ветку или каждый побег, мысленно представляя себе всю композицию. Они устыдились бы, если вдруг ненароком срезали цветов больше, чем нужно. Стоить заметить, что они всегда соединяют листья, если таковые есть, с цветами, чтобы их объект представлял собой полную красоту жизни растения. В этом отношении, как и во многих других, их метод отличается от того, как принято на Западе. Тут мы можем увидеть только цветоножки, головки без стебля, беспорядочно вставленные в вазу.

После того как чайный мастер создал композицию из цветов, он поставит их на токонома – почетное место в японской комнате. Рядом с цветами ничего другого быть не может, чтобы не снизить эффект от них, даже картины, если только сочетание с ней не имеет особого эстетического смысла. Композиция покоится на своем месте, как возведенный на трон принц, и гости или ученики, входя в комнату, поприветствуют ее низким поклоном, а потом обратятся к хозяину. Когда цветок завянет, мастер нежно опускает его в речной поток или закапывает в землю. О цветах много написано, немало внимания им уделяли художники и даже скульпторы.